Книга Мечей

Приехав в Риверсайд, я узнал, что здесь не все дают приезжему добрые советы. Риверсайдцы любят позабавиться, и если они советуют неопытному фехтовальщику вызвать на дуэль того парня у огня – да ты с ним справишься, не сомневайся! – вам очень повезет, если вы окажетесь лучше его, ведь Рот одолел многих фехтовальщиков гораздо лучше вас. Конечно, теперь Рот вас ненавидит и ни за что не порекомендует ни на какую работу в богатых кварталах, где живут знатные люди и водятся деньги; все это он будет отдавать Хьюго Севиллу. Это был действительно плохой совет.

Но с конца зимы, с тех пор как мы с Джессамин живем вместе, я понял, что она всем сердцем радеет за мои интересы, особенно если речь идет о деньгах. Сама она очень опытна: если верить ее поклонникам, лучшая мошенница из тех, что может предложить город, а по мнению других, лучшая карманница.

К тому же она красива. Грива светлых, как лунный свет, волос, каких я никогда раньше не видел; было приятно растрепывать их ночами, а утром причесывать так, чтобы она выглядела жительницей центра, скромной, но прекрасной. Такова была ее роль.

Из нас вышла хорошая пара. Серебро и дым, лед и сталь – так говорили о нас. С ней я мог пройти куда угодно: передо мной вдруг открылись двери всех таверн Риверсайда – «Корона» Розалин, «Красная нижняя юбка» и даже «Девичий каприз», где такие женщины, как Энни Флэш и Кэти Браун, делятся друг с другом своими тайнами. Все знали Джесс, и даже если кому-нибудь она не нравилась, ее мастерством – и тем, как она выбирает жертвы среди богачей, – восхищались. Она знала трюк с носовым платком, а также трюки с потерявшимся ребенком, с голубиным пометом и с любовным вызовом.

Впрочем, я никогда не ходил с ней на дело, ведь очень важно, чтобы люди знали меня в лицо, если я надеюсь получить работу, – и крайне важно, чтобы ее лица никто не помнил.

У Джессамин был гардероб, которому позавидовала бы герцогиня – правда, не качеству, а количеству: бархат с вытертым на спине ворсом, черные шелковые чулки со спущенными петлями, кружевные платки и шелковые шали в пятнах с изнанки, ленты всех цветов, какие только можно вообразить, – для отделки шляп, чтобы выглядели как новые, перья, подобранные на улице…

– Я должна хорошо выглядеть, – объясняла она. – Ведь никто не сможет задрать мне подол и увидеть заштопанную нижнюю юбку, а если я выкрашу вещь золотой краской и буду носить ее как золото, только ювелир сможет определить, что это не так. – Она со смехом изогнула шею. – А я никогда не подойду к настоящему ювелиру, так что все шито-крыто.

Я подгладил ее волосы, изящными локонами лежавшие на шее.

– Когда-нибудь я отведу тебя к настоящему ювелиру. Мы заработаем кучу денег, Джессамин, – я заработаю. В этом городе фехтовальщик может разбогатеть. Посмотри на Риверса. И на де Мариса до его последнего боя. Я буду лучше их. И тогда мы пойдем на Лэсситерс-Роу и купим тебе золотые серьги с бриллиантами, самыми крупными, какие у них есть.

На самом деле тогда я не разбирался в драгоценных камнях, не знал, как они называются и сколько стоят. Мне нравилось, как они сверкали, пуская радужных солнечных зайчиков. Впервые я увидел настоящий бриллиант позже, на свадьбе у богатого купца, где выполнял роль стражника. И мне казалось, что в нем неведомым образом заключены все драгоценные камни разом.

Мы с Джесс жили в двух комнатах на верхнем этаже разваливающегося старого дома на узкой улочке, окруженные такими же домами. Как и его соседи, когда-то давно он был роскошным. В наших комнатах по-прежнему сохранились резьба и нарядная лепнина на облупившихся стенах и было достаточно места для гардероба Джесс.

Хозяйка дома, прачка, занималась своим делом во дворе у каменного колодца, а комнаты второго этажа сдавала понедельно, что нас вполне устраивало. Когда кто-нибудь из нас получал работу – или проворачивал дельце, – мы в первую голову платили ренту Мэри, а потом шли и тратили все остальное на то, чего душа просила: на платья, шляпки и плащи для Джессамин (это все для дела, объясняла она) и на всякий симпатичный хлам на Старом рынке в сердце Риверсайда: вещи, спасенные из рухнувших домов; предметы, которые никто не смог заложить, вроде треснувших фарфоровых ваз, частей резных позолоченных рам, резной самшитовой статуэтки с отсутствующими руками.

Однажды я нашел зеленый стеклянный бокал с золотыми разводами, и хотя у него была отломана ножка, когда на него падал свет, он все равно был очень красив. Также нашлась пара медных подсвечников в виде драконов. Я должен был их получить: свечи выходили прямо из драконьих пастей. Потому я опустошил карманы и принес их домой.

Деньги на это я получил за самую скучную работу на свете. Я всегда чувствую себя нелепо, когда с обнаженной шпагой и с венком на голове иду вслед за женихом и невестой к храму и потом стою навытяжку, пока священник говорит каждой паре одни и те же слова. Как будто кто-то собирается украсть новобрачную.