Книга о табу на знание о том, кто ты

Однако если эта роль рассматривается как ещё одна оболочка луковицы, мы приближаемся к концу представления. Линия разделения проходит теперь между всем происходящим, включая мои чувства, с одной стороны, и мною самим как сознательным свидетелем — с другой. Но разве не очевидно, что эта линия существует лишь в воображении? Что она и наблюдатель, который скрывается за ней, являются всего лишь новой версией той старой иллюзии, которую человек приобрёл в детстве? Ведь при этом продолжает существовать разделение между знающим и известным — между устройством обратной связи, которое является механизмом самосознания организма, и всей системой организм/окружение. Но если я не выбираю то, что случается со мной по одну сторону линии, то я не выбираю также и то, что происходит на другой стороне — стороне свидетеля. А это значит, что я не решаю, принимать мне происходящее или пытаться изменить его! Я принимаю, я отвергаю, я остаюсь пассивным свидетелем — всё это происходит так же автоматически, как и события, не зависящие от моей воли. Всё это случается так же непроизвольно, как мои эмоции отражают физиологические процессы, происходящие в моём организме.

И вот в тот самый момент, когда человек вот-вот должен стать зомби абсолютно во всех отношениях, в его субъективном мире происходит взрыв. Внезапно представление о «судьбе» теряет смысл, потому что становится совершенно очевидным отсутствие того, кто может стать жертвой предопределения. Ловушки не существует, если некого в неё ловить. Никто, в действительности, не может чувствовать, что действует по принуждению, если у него нет представления о свободе выбора. Ведь непроизвольные действия известны только в связи с их противоположностью — волевыми поступками. Таким образом, исчезает грань между мной и всем тем, что происходит со мной, и теперь во всём этом не остаётся места даже для пассивного свидетеля. Когда это происходит, я обнаруживаю, что живу не в

мире, а как мир, в котором нет ни того, что навязывается мне, ни того, что подчиняется прихотям моей своенравной воли. Всё происходит не механически и не случайное оно просто имеет место. Все события при этом выглядят тонко взаимосвязанными и невообразимо гармоничными. Каждое «это» соответствует некоторому «то». Без других нет меня, а без «где-то там» не существует «здесь». В этом смысле я это другой, а здесь — это там.

Когда возникает это новое понимание «я», человек чувствует себя одновременно вдохновлённым и приведённым в замешательство. Ситуация напоминает тот момент, когда ты впервые почувствовал, что держишься на воде или можешь сохранять равновесие при езде на велосипеде. Тебе кажется, что это происходит не по твоей воле, а случается как-то само собой. И ты начинаешь гадать, потеряешь ли ты со временем эту способность. Однако это может случиться лишь в том случае, когда ты во что бы то ни стало захочешь сохранить её. Можно сказать, что теперь ты действительно более пассивен, чем раньше. Ты чувствуешь себя, как листок, гонимый ветром, но так происходит лишь до тех пор, пока ты с удивлением не обнаружишь, что являешься одновременно и листком, и ветром. Мир вне тела относится к тебе в той же мере, что и мир внутри него: эти два измерения бытия движутся совместно и неразделимо. Вначале ты чувствуешь себя немножко неуверенно, ведь мир снаружи намного больше, чем мир внутри. Однако вскоре ты убеждаешься, что можешь продолжать свои обычные занятия: работать, принимать решения — хотя теперь всё это почему-то не так тягостно. Твоё тело больше не является трупом, который эго вынуждено оживлять и таскать за собой. У тебя возникает ощущение, что земля поддерживает тебя, а холмы поднимают тебя вверх, когда ты взбираешься по их склонам. Воздух сам вдыхает и выдыхает себя, и тебе не нужно больше всматриваться и вслушиваться, потому что свет и звук сами приходят к тебе. Глаза видят, а уши слышат точно так же, как ветер дует, а вода течёт. Всё пространство становится вместилищем твоего сознания. Время несёт тебя вперёд, как река, но никогда не сходит с отметки «настоящее». И ты чувствуешь, что чем дальше оно идёт, тем больше оно стоит на месте. Теперь тебе не нужно ни продлевать, ни коротать его.