Книга Петра. Том 2

Вот в этом он был прав. Обсуждать его поступок было еще хуже, чем то, что он сделал. Помахав неодобрительно головой, Алия все же развернулась и двинулась дальше. Они прошли через коридор и, открыв железную решетку, попали в помещение, где слева находилась дежурная часть. Именно здесь должен был находиться такой же журнал, что и в прошлой тюрьме, с именами заключенных. За дверью на полу показалась пятно красной лужицы, которая дальше тоненьким ручейком уходила в небольшое помещение. Открыв ее, она увидела здоровенное тело мужчины в углу комнаты. Кровь еще не успела высохнуть, и поэтому можно было предположить, что нападение на него было недавним. Но насколько? И сколько длится оборот заражения? Все это вопросы, не дающие ответов. Кирилл замялся, едва увидев тело, на его лице выступил страх, но когда его спутница переступила через него, ему ничего не оставалось, кроме как двинуться вслед за ней.

– Осторожно, – предупредила Кирилла Алия, подсветив ноги зараженного.

Кирилл при свете фонаря перешагнул его, и они вместе оказались в дежурной части. На столе в белом переплете лежала та самая книга, которую они искали. Взяв ее, Алия, подсвечивая себе фонариком, начала пристально изучать все фамилии, содержащиеся в ней. Ее взгляд упал на пятую строчку снизу: «Гафица Самвел – лазарет – кома».

– Мы опоздали, – тихо произнесла Алия.

Около минуты она, не понимая, смотрела в книгу и не могла поверить, что это могло случиться. Они шли слишком долго бок о бок, всегда вместе, прошли через то, где другие просто бы опустили руки. Убийственная запись в журнале. И теперь его нет. Нет, потому что она была слишком далеко от него и не смогла помочь. Нет, потому что этот чертов мир все-таки сумел добраться до них, нашел удобный случай и разъединил их, а потом сделал то, что пытался многие годы.

– Али…

Что теперь? Куда ей идти? А самое главное, зачем?

– Ал…

Кто сможет ей помочь? Заменить отца, мать и лучшего друга? Он был не просто ее братом. Был ее миром, опорой и тем человеком, который, без сомнения, отдал бы жизнь за нее. Теперь его нет. Чувство непреодолимой злости, агрессии и угнетения накрывало все ее тело. Ее то бросало в дрожь от адского холода, то сжигало изнутри. Так плохо она не ощущала себя с того самого дня, когда проснулась на горах Конжака после той чудовищной грозы. От отчаяния утраты ее словно выворачивало наизнанку, перекручивало в мясорубке и ломало кости.

Книга выпала из ее рук. За ней едва не полетел фонарик. Луч света упал на штаны Кирилла. Его нога почему-то судорожно тряслась. Но не от страха, как это бывает, когда понимаешь, что тебя сейчас изобьют до полусмерти. Намного сильнее. Словно конвульсии при гипотиреозе или еще что-то хуже. Алия подняла фонарь. Его лицо, как и все тело, тряслось не меньше ног. Его глаза смотрели на нее, рука тянулась к ней и жадно хватала воздух. Шея скована, на груди чужие руки, жадно сжимающие тело.

– Не надо, – произнесла Алия.

Он мог бы остаться в машине, но пришел, чтобы ей помочь. Вместо него должна была быть она. Глаза, наполненные отчаянием, озарились яркой вспышкой, а тюрьма переполнилась оглушительным звуком выстрела. Последнее, что мог сделать Кирилл, – это выстрелить в голову упырю. Алия с сочувствием смотрела на то, как оба они упали на пол.

Тюрьма словно ожила по новой, задребезжали открывающиеся решетки и двери, повсюду появилось невыносимое пение щелчков. Вдалеке быстро приближались проснувшиеся толпы зараженных. Теперь она понимала, что добраться до выхода уже не успеет, но выстрел был уже сделан. Решение, чтобы выжить, необходимо было принимать в эту же секунду. Быстрым вращательным движением она открутила пробку в бутылке и облила себя с головы до ног. Резкий отвратительный запах сразу ударил в нос. Тут же, добравшись до шкафа, Алия отворила дверцу и, не глядя, залезла внутрь.

В комнату вбегало все больше и больше зараженных. С каждым новым стоном боли от очередного укуса, впившегося в его тело, она молила, чтобы его мучения закончились и все это прекратилось. Но их прибывало все больше и больше, и через некоторое время комната заполнилась почти до конца. Пока она сидела тихо, они ее не замечали и довольствовались лишь утолением своего голода. Их пению со стрекотанием позавидовал бы, наверно, даже академический большой хор РГГУ. Некоторые из них даже дрались между собой, чтобы достичь своей цели и добраться до тела. Через некоторое время их стало так много, что от их наплыва и беспорядочных стычек шкаф начал качаться, а затем упал, заняв диагональное положение между стенкой и полом. Ей повезло, что она сидела именно в том углу, который накренился к стене, в противном случае она бы поехала и моментально выдала себя той голодной толпе за дверью шкафа.

Этот пир продолжался еще около получаса. Затем, когда, наверно, уже не осталось ни капли крови в бездыханном теле Кирилла, они неохотно стали расходиться. Пир закончился. Пение постепенно угасало, а затем и вовсе пропало, возвращая тюрьме ту мертвую и безутешную тишину, которая царила, когда она только зашла в нее.