Книга Петра. Том 2

Абсолютно белая комната содержала в своем интерьере лишь одну-единственную кровать с таким же белым и опрятным покрывалом, на котором был вышит рисунок в виде красного глаза. И хоть она не была подозреваемой или личностью, представляющей опасность для остальных жителей Иллюмината, дверь в ее комнату была закрыта с внешней стороны. После произошедшего взрыва в инженерном отсеке ее нашли целой и невредимой под грудой бетонных обломков, но полностью в обессиленном состоянии. После того как она смогла прийти в чувство, прошло два дня, и за это время у нее было всего два посетителя. Первым был пожилой доктор, обследовавший ее всю с ног до головы, но, не найдя ни единой царапины, мог лишь восхищаться произошедшим и постоянно называл случившееся чудом. Второй был среднего роста коренастый военный, который, как она поняла, в чудеса не верил. Он расспрашивал ее до мельчайших подробностей и не находил нужных ответов. Когда Инсомния спросила его, почему они держат ее взаперти, он холодно ответил, что это для ее же безопасности. Инсомния понимала, что то, что произошло два дня назад, выходило за рамки понимания нормальных вещей. Причиной, почему она здесь находилась, могло быть только то, что они догадывались, что не бывает выживших после такого взрыва, не бывает полностью исцелившихся после таких тяжелых диагнозов, приговаривающих ее к быстротечному смертельному исходу. На многие вопросы из тех, которые он задавал, она попросту отвечала, что сама не понимает и не знает, как это все случилось. Тогда его блокнот закрылся, он встал и покинул комнату, после чего больше ее никто не посещал до самого вечера.

Сидя здесь, в этой белой комнате, она вспоминала каждый свой шаг после того, как очнулась в палате полностью здоровой и без единого шрама от ожогов и облучения. В том, что к ее чудесному выздоровлению причастен ее отец, она ни капли не сомневалась, но о том, что он сделал для этого и на что пошел, Инсомния могла лишь догадываться. Во всяком случае, он пожертвовал своей жизнью, чтобы спасти ее, и она об этом не забудет никогда.

Тогда пробудившись на кровати, она не просто выздоровела и почти вернулась с того света, она также чувствовала, что стала чем-то большим. Чем-то способным на немыслимое и фантастическое. Чем-то, что забирало частички умиравших людей и питалось этим. Могла ли она себя называть теперь человеком, таким же, как и все другие, окружающие ее? Вряд ли. Она прекрасно понимала, что, если бы захотела, она бы без труда могла выйти из этой комнаты, отшвырнув большую металлическую дверь всего лишь одним желанием своей воли. Она могла уничтожить всех, кто посмеет встать на ее пути и попробовать остановить. Но что потом? Бескрайние поля, равнины и леса. И одиночество. Это общество людей, ставших ей небезразличными, было единственной, последней нитью для выживания всего. Здесь были знания, лучшие умы и остатки всего того, что раньше считалось цивилизацией. Поэтому она лгала, что ничего не помнит, боясь, что из-за мер безопасности ее посчитают опасной, а потом выгонят или просто превратят в подопытного кролика, на котором будут проводить эксперименты до последнего ее вздоха.

В дверь постучали. Ключ вошел в замок и провернулся два раза, после чего дверь открылась и в нее вошел тот самый военный, допрашивавший ее немногим раньше. В этот раз он не зашел в комнату со стулом, а остановился в дверном проеме.

– Еще раз здравствуйте, Инсомния. Пройдемте, пожалуйста, со мной.

– Куда мы пойдем?

– Следуйте за мной, далее вы сами все увидите.

Она не хотела с ним идти, единственное, что сейчас Инсомния сделала бы, – это увидела свою мать и навестила бы Артура. Но выбора у нее не было, и с откровенным нежеланием ей пришлось отправиться вслед за малоприятным ей мужчиной. Вся эта завуалированная вежливость, с которой он к ней обращался, скрывала лишь нежелание прибегать к силе и сделать все как можно проще.

Вместе они вышли из белой комнаты и устремились вдоль коридора. Пройдя еще несколько метров, Инсомния почувствовала запах гари, а через мгновение показался зал, усеянный сажей, осевшей после взрыва корабля. От него остались лишь обломки и искореженный металл. То, над чем ломали головы ученые и что могло помочь в начавшейся войне, навсегда было уничтожено. Кроме нее, никто не знал, что произошло внутри корабля, и, возможно, ее подозревали также в этом взрыве, как и во всем случившемся.

Наконец они пришли, и перед ней открылась дверь, за которой ее ждала такая же пустынная комната. Внутри нее ничего не было, кроме стула и большого, почти во всю стену прямоугольного зеркала. «Это допросная», – догадалась Инсомния, а провода возле стула – не что иное, как полиграф, к которому ее собираются подключить.