Код Средневековья. Иероним Босх

Образ дерева отсылает как к идее познания добра и зла (великому искушению), так и к теме куртуазного сада, развитой Босхом во фрагменте прелюбодеяния в «Семи смертных грехах» и «Саде земных наслаждений». Мужчина играет на лютне, рядом сидит пара, поющая по нотам. Цветущее дерево, по-видимому, так же, как и в «Корабле дураков», связано с весенней, дохристианской традицией культа майского дерева, что порицалось церковью как отступничество от христианства. На дереве-кусте справа сидит сова: у Босха сова фигурирует как ноктюрнический, ночной символ зла и обмана. В ловушку для птиц, свисающую с её лапки, дьявольская сова ловит двух ласточек, резвящихся возле неё. Этот едва заметный образ ласточек можно отнести ко всей сцене на верхушке стога: аллегория беззаветных душ, на которые и охотится дьявол, расставив свои ловуш-ки-искушения (рис. 12 б). Помимо упомянутого недоверия к растлевающей человека музыке, музыкальные инструменты символизировали телесный низ. Например, лютня ассоциировалась в нидерландской литературе с женскими гениталиями. Метафора игры на лютне известна в контексте греховного эротизма, к примеру, в нидерландском фарсе XVI века: юноша после бурной ночи обещает вернуться и вновь поиграть на лютне своей хозяйки[51]. Дирк Поттер (Dirc Potter) – нидерландский поэт, прозаик, высокопоставленный чиновник и дипломат – в своём аллегорическом трактате «Цветок добродетелей» (нач. XV в.) описывает в дидактической манере различные аспекты любви и предписывает гнушаться приятного пения и музыки[52]. Среди прочих картин Босха музыка как метафора блуда наиболее широко, полно и ярко представлена в «Саду земных наслаждений».

На картине же «Воз сена» подле телеги, увлекаемой в ад, карнавально разыгрываются многие вожделения, пороки и грехи человека. Тягчайший из этих грехов – убийство, генетически возводимое в культуре Средневековья к первоубийце Каину – старшему сыну Адама и Евы. Именно Каин – первый родившийся на земле человек – стал первым убийцей, погубившим своего родного брата. Авель был скотоводом, а его брат Каин – земледельцем. Оба они совершали жертвоприношение Богу (это первые жертвоприношения, о которых упоминается в Библии). Авель принёс в жертву первородных агнцев своего стада, а Каин – плоды земли. Бог предпочёл жертву Авеля, а Каин, позавидовав и восстав против выбора и воли Бога, убил брата. Плоды Каина были плодами земли. Злаками, отвергнутые Богом и приведшие к убийству, добавляют неготовности к семантически насыщенному образу сена у Босха. В Средневековье считалось, что пьянство, блуд, убийство, вой-на и предательства происходят в мире от каинова колена. В центре «Воза сена» один крестьянин убивает другого, перерезая горло (рис. 13). На заднем плане можно увидеть сцены драки: слева – монах замахивается ножом на своего противника, справа – дерутся за охапку сена мужичина и женщина. Мировой пейзаж демонстрирует различные модификации греха: гордыня (Superbia), зависть (Invidia), гнев (Ira), уныние (Acedia

), алчность (Avaritia), чревоугодие (Gula), похоть, блуд (Luxuria) – являясь базовыми, эти грехи гибридизируются и производят множество других бытовых и повседневных разновидностей пагуб, изображённых Босхом.

Везут же саму повозку с сеном существа дьявольского происхождения, воплощающие некий синтез людей, животных и растений: центральный среди них – получеловек-полудерево с фаллосом-рыбой между ног. В литературе XVI века, как и в работах Босха, сухие ветки часто служили метафорой греховности. Снискавший известность и славу проповедник Ян Брюгман в 1473 году использовал образ иссохшего древа как риторическую фигуру речи: стану ветхим сухим сучком, если иссохнет фонтан милосердия Господнего[53]. Прочие изображения людей с чертами животных указывают на различные пороки этих недочеловеческих существ: греховность поведения (по сути своей звериная) и обнаруживает в человеке зверя – дьявола.

Рис. 12 а. Играющий на своем «носе» демон. Часослов. Франция, XV в. MS. 107, fol. 20v. Bibliothèque municipale, Amiens.

Рис. 12 б. Охота с совами – одна из разновидностей средневековых дворянских забав. Сова могла становиться и приманкой, и охотником, – такая роль ассоциирует птицу с уловками самого дьявола.