Код Средневековья. Иероним Босх

Несмотря на предзаданную религиозную проблематику триптихов, Босх активно задействует в них мирские, народные сюжеты, сцены быта и повседневности. Современному зрителю порой даже сложно представить, что триптихи Босха были частью алтарной композиции. Обилие повседневности – программный компонент его работ, поскольку грех, суд частный и всеобщий, происходит не где-то там, в будущем веке, а здесь и сейчас, непосредственно в жизни каждого человека. Мирское и телесное в свете эсхатологических ожиданий оборачивается сеном, ничем. Триптих «Воз сена» – аллегория «ванитас» (лат. vanitas – «суета, тщеславие»)[56]: «строит ли кто на этом основании из золота, серебра, драгоценных камней, дерева, сена, соломы, – каждого дело обнаружится; ибо день покажет, потому что в огне открывается, и огонь испытает дело каждого, каково оно есть» (1Кор. 3:12). Новозаветная образность, упоминающая травы, цветы, сено, связана не только с идеей быстротечности времени, тщеты мирского, суда над тленным («

а богатый… прейдёт, как цвет на траве», Иак. 1:10–11), но и с возможным раскаянием, верой в божественное Слово: «Ибо всякая плоть – как трава, и всякая слава человеческая – как цвет на траве: засохла трава, и цвет ее опал; но слово Господне пребывает вовек; а это есть то слово, которое вам проповедано» (1Пет. 1:24–25). Уже в триптихе Босха визуально кодируется послание, свойственное прекрасным фламандским натюрмортам, изображающим яркость, но быстротечность природы, жизни, цвета перед лицом вечности.

Рис. 18.

Закрытые створки триптиха.

Внешняя и внутренняя стороны триптихов Иеронима Босха образуют единое художественное высказывание. Сомкнув створки «Воза сена», зритель обнаруживает на них изображение путника. Можно предположить, что это бедный пилигрим, как часто его идентифицируют по рваной одежде и трости. Но символика одежды, пёс, беспокойный пейзаж, шаткий мост и в особенности короб за плечами указывают на распространённый в Средневековье социальный тип маргинала-коробейника – кочующего по городам торговца. Подобными коробейниками в Средневековье обычно были евреи, и к ним в те времена относились довольно пренебрежительно. Их нередко уличали в неблаговидных делах и нарушении закона, о чём свидетельствует ряд документов XVI века. В 1531 году императором Карлом V издал указ, направленный против деятельности этих торговцев, а английский указ 1572 года запрещал коробейникам (как и колдунам) свободное перемещение по землям без разрешения на то двух судей.

Особенно отталкивающий образ еврея присутствует в «Зерцале грехов» XIV века (нид. Spiegel der sonden, сохранился в прозаическом виде от 1434–1436 гг. и поэтическом от 1440–1660 гг.) – популярном произведении, подробно обсуждающем смертные грехи и их различные проявления. Текст описывает алчность торговцев, а целая глава посвящена перечислению проступков коробейников: они врут о качестве своих товаров и клянутся, что их товары самые лучшие; они заламывают слишком высокие цены, дают вещи в залог, а потом их же скупают по более низкой цене; они показывают один товар, а продают другой; они продают товары с дефектом, и поэтому показывать их предпочитают в тёмных закоулках. Из этого автор делает вывод: коробейники в своей притворности выдают вещи в лучшем свете, нежели они есть, и своими действиями показывают, что коробейники – дети тьмы, ибо они ищут тёмные места, которых полно в аду, и поступки их ведут туда же[57]. Склонности коробейника к обману, жадности и лукавству были в период позднего Средневековья столь хорошо известны, что нашли отражение в пословицах и многих других письменных и визуальных источниках.

Рис. 19.

Хубертус (или аноним). Бордель, гравюра, XVI в. Leiden. Prentenkabinet van de Rijksuniversiteit.

Евреи-коробейники в средневековом сознании наделялись статусом не только проныр и проходимцев, но и ненасытных сластолюбцев и неуёмных похотливцев. Анонимный поэт из Гента в первой половине XVI века написал стихотворение, в котором описываются еврей и молодая официантка, охотно хвастающая о его потенции[58]. На эту тему можно найти и гравюры XVI века, – например, Хубертуса, изобразившего еврея, сидящего в питейном заведении (борделе) и развлекающегося с проституткой.