Код Средневековья. Иероним Босх

В Новом завете ад определяется как «бездна» (Лк. 8:31), «печь огненная», где «будет плач и скрежет зубов» (Мф. 13:50), «озеро огненное, горящее серою» (Откр. 19:20) и т. п. Именно таким ад и предстаёт на полотнах Иеронима Босха.

Рис. 1. Иногда в связи с адом или смертью встречается слово «аваддон» (евр. – погибель). «Преисподняя обнажена пред Ним, и нет покрывала Аваддону» (Иов 26:6). О том, что «преисподняя и Аваддон открыты пред Господом», повествует и Книга Притчей (15:11). В Откровении (9:11) при описании саранчи, поражающей человеческий род, сказано, что «царем над собою она имела ангела бездны; имя ему по-еврейски Аваддон, а по-гречески Аполлион». «Аваддон» олицетворяет поглощающую бездну, смерть и пропасть преисподней, мог изображаться в виде разинутой пасти или монструозного существа мужского пола, предводителя полчища апокалиптической саранчи. Фрагмент из Апокалипсиса «Королевы Марии», XIV век. Royal MS 19 B XV, f. 15. British Library, London.

Лики зла

Эсхатологические темы и картины ада Иеронима Босха тесно связаны с демонологическими представлениями эпохи и детерминированы христианским предчувствием Конца света, ожиданием Апокалипсиса.

Однако в европейской культуре образ дьявола во всём своём визуальном разнообразии, хорошо известном ныне, появился достаточно поздно. Различные злые демоны и духи издревле присутствовали в воображении людей. Лишь к XII–XIII векам, с укреплением власти Церкви, сатана как главный враг христианства становится всесторонне осмыслен и поистине всемогущ. Также разнообразно и детально было продумано и описано устройство ада как юдоли и обители сатаны. Чем ближе культура подходила к концу Средневековья, тем интенсивнее и изощрённее прочерчивались в ней образы зла, достигнув своего предела в творчестве Босха. Размышления теологов и народные верования в нечистые силы, взаимоопыляя друг друга, создавали уникальные картины ада, адских страданий и воздаяний. Пугающий же рассказ о них становился назиданием. Тревожа, ужасая и внушая страх, загробные мытарства, должны были вести к прижизненной добродетели и покаянию. Признавая вину, каясь перед лицом кошмарных посмертных пыток человек признавал власть и величие Церкви, избавительной и вездесущей. В обмен на поклонение её Символу веры даровалось избавление: вассально-ленные, иерархические отношения внутри церковного общества подкреплялись представлениями о зле, грехе, рае и аде.

Пространство же ада спорное и неоднозначное, его теологическое объяснение волновало богословов на протяжение всего Средневековья, как и многоликий образ повелителя ада, – Сатаны, дьявола, Люцифера, левиафана, Вельзевула, Дракона, Змия и т. п., – имя ему легион.

Великий лжец мог оборачиваться всякой скотиной и тварью, менял обличия и формы, но суть его оставалась неизменна и зла. Средневековье сформировало подробную генеалогию и биографию врага рода человеческого. Изображение дьявольских козней и пыток зритель обнаруживает в работах Иеронима Босха. В главе, посвящённой раю, уже фигурировал Люцифер, восставший на заре мира с когортой ангелов против Бога и Его же властью низвергнутый. На этом история Люцифера не закончилась, он продолжил свой путь далее, став князем мира сего и повелителем геенны огненной.