Код Средневековья. Иероним Босх

Имя Люцифер (в синодальном переводе – «денница») происходит из 14 главы книги пророка Исаии, рассказывающей о каре Вавилона в образе падшей утренней звезде (в переводе вульгаты «Lucifer» – «светоносный»): «В преисподнюю низвержена гордыня твоя со всем шумом твоим; под тобою подстилается червь, и черви – покров твой. Как упал ты с неба, денница, сын зари! разбился о землю, попиравший народы. А говорил в сердце своём: «взойду на небо, выше звезд Божиих вознесу престол мой и сяду на горе в сонме богов, на краю севера; взойду на высоты облачные, буду подобен Всевышнему».

Но ты низвержен в ад, в глубины преисподней» (Ис. 14:11–15). Данный фрагмент отцы христианской церкви осмыслили как описание падения дьявола. Крах же горделивой «денницы» соединилось с другим пассажем Ветхого Завета – «помазанным херувимом» из книги Иезекииля: воплощавший собой «печать совершенства, полноту мудрости и венец красоты», херувим, изначально совершенный «в путях своих» «находился в Едеме». Но он возгордился своей красотой и величием, и был низвергнут «с горы Божией» (Иез. 28).

Богословы увидели схожие мотивы в этих историях, повествующих о некой прекрасной и совершенной (огненной, небесной) сущности, в результате собственного греховного горделивого выбора катастрофически низвергнутой. Идеальная сущность становится своей противоположностью: из гармонии, красоты, света – тьмой, копотью, безобразием. Так в предании сформировался единый образ Люцифера: ангела, превратившегося в чудовище, соединившее черты различных животных – обычно семи, по количеству грехов.

Популярные средневековые драмы, разновидности которых мог видеть Иероним Босх, подробно описывали падение Люцифера – востребованного героя мистерий. Обычно в них (как, например, в Честерском цикле) Люцифер, – самовлюблённый нарцисс, – видит пустой трон Бога и приходит к выводу: «О, как чудесно моё сияние… Если бы я сидел на этом троне, я был бы так же мудр, как и Он

»; его лестно подбадривают ангелы, воодушевляя посидеть на троне. Искусившись, Люцифер занимает место Бога и провозглашает: «Вся радость мира пребывает на мне, ибо лучи моего сияния горят так ярко… Я буду как тот, кто выше всех на вершине» (мистерии Йоркского цикла). Он предлагает ангелам поклониться ему и вызывает раскол в их рядах, а затем произносит главное из своих богохульств, которое и решило его судьбу: «Пусть Бог идёт сюда – я не уйду, но останусь сидеть здесь пред его лицом». Бог, само собой, свергает гордеца. И Люцифер устремляется в Тартар, в ад, в преисподнюю.

Рис. 2. Внутреннее духовное убожество, зло и извращённость Люцифера / дьявола иконографически возможно показать через уродства, искажения, девиации, совмещение не совместимого: как дьявол пытается испортить гармонию мироздания и божественный замысел, так и он сам является отпадением от нормы и всевозможных законов. Поэтому изображение дьявола и его приспешников строится по определённому канону, использующему приём «от противного» – любые искажения лишь подчёркивают природу зла, ок. 1450–1470 гг. MS. Douce 134, fol. 098r. Bodleian Library, Oxford.

Люцифер, пожелавший стать «князем мира», становится князем ада; в аду он в своеобразной форме получает желаемое: он несёт бремя мира, всех его грехов, в образе ужасных пыток, которые он должен и терпеть, и исполнять (рис. 3).