Кодекс скверны. Разжигая Пламя

– Может, это и не так плохо, – задумчиво произнёс Келсий. – Во всяком случае, такие, как он, обычно держат своё слово.

– Вы, кажется, забыли о его прошлом, господа, – впервые за вечер заговорил Кастул, угрюмый старик, не отличавшийся особой словоохотливостью. – Так позвольте мне напомнить, что именно он выступал за освобождение того скорпиона.

– Безусловно, вы правы, – согласился Брутус и краем глаза глянул на стоящую рядом невольницу. – И, полагаю, где-то в глубине души он до сих пор склонен считать осквернённых достойными называться людьми. Но! Как говорится, держи друга рядом, а врага ещё ближе. С нашей стороны будет весьма легкомысленно проигнорировать его предложение. Юстиниан слишком далеко зашёл в своём тщеславии. Ещё пару лет, и он окончательно забудет, кому обязан короной.

– Во всяком случае мы знаем, чего от него ожидать, – возразил Эолус. – А вот о девчонке нам вообще ничего не известно. Всё-таки я против подобных авантюр, а независимость может и подождать.

– Да, может… Ещё лет сто. Куда спешить-то, верно? – фыркнул Маро, самый молодой из магистров, заносчивый юнец, занявший место своего безвременно почившего отца. – Вам, дорогой друг, осталось-то всего ничего, а что будет с нами, если вдруг Юстиниану ударит в голову моча и он позарится на Легион?

– Попрошу не выражаться, молодой человек! – осадил его Брутус. – Хотя доля истины в ваших словах всё же есть. Нам нужно думать о будущем, и более подходящего момента я не могу и представить. Пусть они грызутся за свою корону между собой, а мы в это время заберём то, что принадлежит нам по праву.

– Слишком рискованно, – Келсий поцокал языком. – Но и бездействие может оказаться ещё хуже. К тому же девчонку несложно подмять под себя. Я сильно сомневаюсь, что она упрямее или умнее своего дядюшки. Там вообще всё семейство с большим приветом. Думается мне, это наследственное, если вспомнить Августина.

– Она дочь Урсуса, и что у неё в голове – одним богам известно, – стоял на своём Кастул.

– Легион и не таких ломал! – Маро хищно оскалился. – Или умудрённые жизнью мужи не уверены, что справятся с глупой девчонкой?

– А что конкретно от нас требует принцепс? – поинтересовался Улисс, не сводя глаз со своей чаши.

– Всего-навсего переманить на сторону принцессы самые влиятельные семьи, – пояснил Брутус. – И, если понадобится, одолжить несколько сотен осквернённых. Ну и золото, конечно, куда же без него.

– Хм… Не так уж и высока цена за независимость, – Улисс, наконец, оторвался от созерцания самоцветов и посмотрел на Брутуса. – Я поддерживаю вас. Пора Легиону выходить на новый уровень.

– Благодарю вас, друг мой. Это верное решение. Отделившись от Прибрежья, Опертам станет только могущественнее. Никаких вам податей, никаких налогов и других обязанностей перед государством.

– А где гарантии, что Регнум не попытается создать свой «Легион»? – парировал Кастул.

– На это им понадобятся долгие годы и серьёзные ресурсы, а что будут в это время делать новорождённые выродки? Расти сорняками среди свободных? Ни у кого, кроме нас, нет ни опыта в воспитании этих тварей, ни сил, чтобы обуздать их. Сенат не осмелится ломать устоявшуюся систему, а золото Легиона будет успешно удерживать открытыми и столичные врата, и врата Южного Мыса.

– Что ж, – Келсий поднял чашу, – я тоже за союз.

Большинство согласно закивали, выражая поддержку. Лишь Эолус угрюмо нахмурился, выказывая своё недовольство. Брутус вопросительно взглянул на старика, мнение которого ценил больше остальных. Кастул скривил тонкие губы, будто перед его носом бросили кусок протухшего мяса:

– Я остаюсь при своём. Этот союз нам не нужен.

– Жаль это слышать, дорогой друг, но решение, как видите, принято почти единогласно, – Брутус довольно потёр руки. – Что ж, поддержим девчонку! Я даже не сомневаюсь, что с ней влияние Легиона достигнет небывалых высот.

Спальню освещали свечи да белый камин с витиеватыми узорами. Просторная кровать у стены была тщательно заправлена. Врезанные в фигурные перекладины железные кольца тускло поблёскивали, прозрачный балдахин присобран и стянут шёлковыми шнурами с пушистыми кисточками на концах.

Завалившись на софу, Брутус закинул ноги на низкий столик. Сапоги тенью пачкали лакированную столешницу, чаша, стоящая у края, грозила в любой момент разлить вино на белоснежную шкуру на полу.

Брутус внимательно посмотрел на рабыню, застывшую с опущенной головой, и улыбнулся.

– Ты слышала, моя дорогая? Скоро я стану правителем пусть небольшого, но весьма могущественного государства. И если ты не наскучишь мне к тому времени, я подарю тебе что-нибудь особенное. Например, голову твоего братца на золотом блюде… Или наоборот, позволю вернуться к нему в терсентум. Всё зависит от твоих стараний угодить мне, милая. Ну и от моего настроения, конечно же. Что скажешь?

Осквернённая робко кивнула.

– Ах да, без языка не очень-то и удобно отвечать, верно? Что ж, сегодня твой день, но ещё раз ляпнешь что-то невпопад – и останешься немой до конца своей жалкой жизни. Тебе всё ясно?