Кодекс скверны. Разжигая Пламя

Нашарив камешек, Двести Третий запустил его в глубь норы, чтобы хоть как-то понять, где именно залёг её хозяин. Затем, выудив кинжал, принялся вслепую тыкать им на тихое рычание. Тварь заскрежетала то ли когтями, то ли зубами, огрызнулась, предплечье вдруг пронзила острая боль, дёрнуло вперёд, клинок звякнул о камень.

Двести Третий упёрся ногами в землю, суетливо нашарил оружие и, прикинув, где должна быть башка ящера, ударил со всей мочи.

Остриё с чавканьем вонзилось во что-то плотное, тихо хрустнуло. Ящер взревел от боли, руку тут же отпустило. Двести Третий рывком выдернул кинжал и сразу же вонзил его ещё раз, и ещё, и ещё, и так до тех пор, пока зверюга не стихла. К вони добавился запах крови.

Двести Третий облегчённо выдохнул и, выудив из кармана дрожащей рукой коробок, чиркнул спичкой. В неровном свете показалась искромсанная морда с рядом мелких крючковатых зубов – безобидная животина, мать его! Толстую гладкую шкуру залило алым, хвост всё ещё слабо подрагивал.

Слева что-то блеснуло, и спичка погасла. Он снова зажёг огонёк и подполз чуть ближе. В небольшой кучке жёлтых и белых кругляков валялись пара колец и нить со стеклянными шариками, в которых плясали маленькие радуги.

Занятная вещица!

Поморщившись от боли – куртка не позволила прокусить кожу, но ушиб остался приличный, – Двести Третий подхватил приглянувшуюся радужную безделушку и сунул её в карман. Потом скользнул взглядом по ящеру и, выбросив догорающую спичку, нащупал верёвку.

Завязывать узлы вслепую не так-то просто, пришлось подсвечивать время от времени, но, наконец, надёжно стянув добыче когтистые лапы, он с трудом развернулся и полез наружу.

Завидев его, Глим одобрительно хмыкнула и, подцепив конец верёвки, помогла вытащить ящера. Когда тяжеленная туша была полностью извлечена из норы, Двести Третий прислонился спиной к валуну и сполз на холодную землю. Колени ныли, рука ныла, спина ныла… Чёрт, да он сплошной ноющий кусок мяса!

– Шёл бы Сизый на хер со своей теорией! Безобидные зверушки, мать его! – стянув маску, он вдохнул свежий морозный воздух, потом достал флягу и сделал несколько жадных глотков.

– Да не хнычь, малёк, справился ты на отлично! – заверила Глим, устало бухнувшись рядом. – Неплохо для первой охоты на ящера. Ну что, перекусим, и можешь отдохнуть до рассвета. Заслужил, желторотик. А я подежурю.

Глава 2

Лучик прижималась к нему всем телом, и даже сквозь одежду Слай чувствовал её манящий жар. Он приподнял её рубаху, коснулся губами набухшего соска, нежно сжал в ладони грудь. Она застонала от наслаждения, ритмично задвигала бёдрами, доводя его до готовности.

Голень внезапно пронзила острая боль, и Слай недоуменно уставился на побагровевшую от злости Твин:

– Эй, за что?!

– Ненавижу тебя, Семидесятый! – она снова врезала ему по ноге и стрелой вылетела из загона.

И что на неё нашло?! Сидишь себе спокойно, занимаешься своими делами, никого не трогаешь – и вдруг резко становишься мишенью для пинков. Несправедливо как-то!

Лучик недовольно скривилась, глядя ей вслед:

– Что это с ней?

Не ответив, Слай грубовато спихнул её с себя и бросился вдогонку, на ходу застёгивая ремень.

– Ну ты и мудак! – донеслось в спину.

– Прости, – он оглянулся и, выдавив виноватую улыбку, выбежал из загона.

Твин нигде не было. Давно же её такой злой он не видел! Похоже, прознала о Двести Девяностом. Засранец давно тёрся рядом с ней, пришлось немного вправить ему мозги. Пусть теперь походит со сломанной клешнёй – в следующий раз хорошенько подумает, прежде чем клеиться, к кому не положено.

Твин чётко дала понять, что Слай для неё только брат, но он всё равно не мог спокойно смотреть, как какой-нибудь хмырь подбивает к ней клинья. Где-то на задворках его сознания ворчала совесть, упрекая в собственничестве, но он успешно игнорировал внутреннего правдоруба. Какого чёрта он вообще должен делить её с кем-то!

Поиски успехом не увенчались: ни за бытовкой, ни за столовой её не обнаружилось. Слай искал бы и дальше, но терсентум вдруг заполнился оглушительным звоном, оповещающим об отбое.

Разочарованно вздохнув, он поспешил обратно в загон. Вернётся его Пятьдесят Девятая, куда ж ей деться. Так и вышло: Твин объявилась всего за несколько минут до того, как заперли двери. Молча пройдя мимо, она плюхнулась на койку и отвернулась к стене.

Лучше выждать, пока все улягутся, а потом можно попробовать поговорить с ней. Пусть злится, со временем только спасибо скажет. Да по роже этого утырка легко было понять, что ему нужно. Двести Девяностый точно ей не пара! Такие трахают всё, что движется. И когда же она научится разбираться в других! Слишком доверчивая, слишком наивная, ею слишком легко воспользоваться.

Неуёмная совесть продолжала твердить, что ничего плохого нет, если Пятьдесят Девятая обзаведётся одним и даже несколькими партнёрами, все так делают, но Слаю претила одна только мысль, что кто-то будет касаться его маленькой Твин, а уж тем более тереться об неё жалом.