Кое-что об архимагах

На улице только зарождалась заря, алым отсветом касаясь стен и потолка комнаты. Парень слегка вытянул шею и заглянул вниз, ожидая увидеть деда, но в кровати лежала только плотно закутанная мама, с заботливо подбитыми под тело краями одеяла. Главную опасность для себя было крайне опрометчиво упускать из виду — пока они еще маленькие и лишены львиной доли сил, основным оружием остаются слова и манипуляция взрослыми. Даже не пожелай Фил остаться в этой странной компании и cбеги вниз по реке, как только они вышли из леса — всего пара верных слов и обвинений от родича будет достаточно, чтобы направить облаву по следу, не нарушая клятвы. А сейчас — он примерно представлял, что предок может нарассказать соседям, чтобы жизнь Фила стала очень грустной и короткой без нарушения всяких клятв, оттого остатки сна улетучились в одно мгновение.

Не то чтобы он ненавидел деда, скорее наоборот — таким родственником впору было искренне восхищаться и пытаться стать с ним вровень, чем Фил, кстати, и занимался, вступая на скользкую тропку легкого обретения силы и могущества. Силу он получил, как и могущество, знания, возможности, а вместе с ними — ненависть в глазах былого кумира. Как же неловко вышло с той клятвой… Впрочем, детские восторги уже давным-давно исчезли, так что дед довольно безболезненно перекочевал в список естественных угроз. Не было злости, простая видовая конкуренция между темными и светлыми — или он убьет, или убьют его самого, или бежать без оглядки, в надежде, что бессмертный Воин света не найдет тебя раньше построения хотя бы одной Башни силы. А дальше — вечная война, которой он совсем не хочет…

Куда же тот ушел в такую рань? Фил попытался освободиться из объятий, но не тут-то было. Первая попытка пресеклась сильным охватом рук — Аркадия притянула к себе так, что парень невольно почувствовал себя бочкой, сжатой металлическими обручами. Вдобавок ко всему, указательный палец левой руки девочки преобразовался в отточенное лезвие и недвусмысленно прижался к шее — совершенно неосознанно, так как сама демоница все еще спала, судя по пульсу и дыханию, но даже во сне категорически отказывалась лишаться столь теплой грелки под боком.

«Эдак сколько она игрушек в детстве перерубила… — невольно задумался Фил и тут же осознал, какую пакость подстроил ему дед, размещая рядом с Аркадией: — А если ей ночью приснится кошмар? Да если она просто проснется сейчас, увидит свое неоднозначное положение и неправильно его поймет? Вспомнит ли она о клятве раньше, чем вонзит когти?»

Холодная волна прокатилась по телу — умирать совсем не хотелось. То, что клятва отомстит за него — вовсе не радовало, ему-мертвому будет уже все равно. И само собой, в выигрыше останется дед — вот уж кто будет счастлив избавиться от попутчиков!

Словом, будить Аркадию Фил тоже не стал, скомкал одеяло вокруг себя и попытался вывернуться из захвата вниз. Медленно, сантиметр за сантиметром, извивался змеей, цеплялся ступнями за прохладный камень печи, а чуть позже — за ее край, но все-таки вылез и бесшумно приземлился на пол комнаты. Со стороны печи печально вздохнули и заворочались, кутаясь в одеяло: холодное осеннее утро — это вам не приятная рассветная прохлада середины лета.

Фил поежился, невольно вспоминая про теплую обувку из волчьей шерсти, припрятанную за оградой соседнего дома. По счастью, в местном тайнике, все еще раскрытом, нашлись отрезы ткани, тут же использованные на манер портянок — жить стало теплее. Темный выскользнул на веранду, присмотрелся к калитке — но засов был в том же положении, что зафиксировала память вчерашним вечером, и трава под дверцей не примята. Осмотрел внутренний двор — безжизненный, без единого следа деятельности старшего родича — и принялся планомерно обходить постройки, пока не дошел до калитки, что вела в сад-огород. Земля рядом с деревянной дверцей была поцарапана при открытии — калитка висела на одной петле, потому одним своим краем упиралась в землю. Фил слегка приподнял заслонку, отодвинул на десяток сантиметров и протиснулся внутрь.

Сад уже через два шага вглубь перегородил путь сорной травой почти до груди — пришлось вскарабкаться на забор, а затем опереться на сход крыши, чтобы увидеть хоть что-то дальше нескольких метров. Картина внушала определенный оптимизм — плодовых деревьев в достатке, пусть и обобраны все до единого рачительными соседями. Яблони — с десяток, чуть дальше угадывались сливы — или как они называются тут, в этом мире? Иные, уже незнакомые, но некогда выделенные отдельным рядком — процесс созревания на которых можно тоже перезапустить, если умеючи. Словом, можно будет «объяснить» приготовление немалого числа вкуснейших блюд, производства лучших ресторанов прошлого мира, сохраненных до поры в состоянии безвременья. Некогда они скрашивали его жизнь в храмовых застенках, спасут от голода и сейчас. Сам Фил готовить хоть и умел, но не на уровне столичных мастер-поваров первого круга.