Когда боги глухи

Добыча медленно подтаскивалась к лодке, он даже увидел широкую, с темными полосками спину, но кто это — крупный окунь или щука — определить не смог. Рыбина сразу ушла в глубину, натянув струной тонкую жилку. Он уже не раз замечал, что, прежде чем оборваться, жилка обязательно тихо зазвенит, будто предупреждая… Так оно и случилось: послышался звон, затем громкое треньканье — жилка оборвалась!

Вытащив кусок ржавого рельса, который служил якорем, Абросимов положил удочку на дно, взялся за весла. Солнце уже вовсю сняло над соснами, когда он выплыл из заводи, прямо перед ним на высоком берегу, как сказочный дворец на острове Буяне, возникло двухэтажное, с затейливой башенкой здание детдома. Издали оно казалось белым, воздушным, на самом же деле будущей осенью нужно делать большой ремонт внутри и подкрасить облупившийся, с голубоватыми подтеками фасад. Подсобные помещения, столовая располагались ниже, почти у самой воды. На травянистом берегу виднелась ржавая кабина полуторки. Нужно открыть в подсобном помещении слесарную мастерскую по ремонту тракторов и сельхозтехники… Абросимов улыбнулся: пока в детдоме имеется один испорченный трактор да старая с помятой кабиной трехтонка… Лодка мягко ткнулась в берег, Дмитрий Андреевич в резиновых сапогах перешагнул через борт, вытащил нос плоскодонки на песок, разобрал удочки, поднял металлический садок с рыбой — на уху и жаренку хватит! Двухэтажный дом, в котором он жил, находился в пятидесяти метрах от детдома. Внизу жили две семьи учителей. В трех соседних домах тоже поселились воспитатели. Если он добьется, чтобы здесь открылась десятилетка, нужно будет еще выстроить несколько домов для педагогов. Много чего надо… Пока еще в районе помнят, что он был первым секретарем, не отказывают в его просьбах, потом, к детдомовским ребятам у всех особенное отношение — для них не жалеют ничего. В основном здесь живут и учатся сироты, но есть и такие дети, у которых живы родители, но лучше бы они об этом и не знали. Это спившиеся люди, лишенные по суду родительских прав. Они иногда заявляются сюда в непотребном виде, к счастью довольно редко, и тогда некоторые ребята уходят в лес, чтобы с ними не встречаться: им стыдно перед товарищами и воспитателями за таких родителей.

У скотного двора Дмитрий Андреевич столкнулся с плечистым пареньком в школьной форме, он сидел на отесанных бревнах и щурился от солнца. Увидев директора, выплюнул окурок, машинально рукой разогнал сизый дым у лица. Вскочил и вытянулся, будто солдат в строю, и незаметно ботинком прижал тлеющий окурок.

— Ого, сколько наловили! — заметил он.

Абросимов присел на бревна, кивнул ему: мол, присаживайся рядом. Лицо у паренька мрачное, пухлые губы сжаты, на директора не смотрит. У него выразительные большие глаза цвета озерной воды, волевой подбородок, выпуклые скулы, волосы каштановые, спускаются прямо на высокий загорелый лоб.

— Сентябрь, а солнышко, как летом, греет, — добродушно уронил Дмитрий Андреевич. — В такой денек одни дураки в классе сидят, верно, Гена?

Гена Сизов стрельнул в директора быстрым взглядом из-под черных бровей, разжал губы:

— Ни за что меня сегодня учительница с урока выперла.

— Так уж и ни за что?

— Кто-то притащил в класс ежа и выпустил на уроке… Она почему-то подумала на меня и вытурила! — Гена на этот раз прямо посмотрел директору в глаза: — Честное слово, Дмитрий Андреевич, я тут ни при чем!

— Кто же ежа принес?

— Сука буду, не я… — Мальчик осекся и покраснел.

— Не хочешь товарищей выдавать? Это правильно… Но ты ведь самый старший в классе, мог бы не допустить этой глупой выходки.

— Но почему она подумала на меня?

— Потому что ты третьего сентября курил на переменке, — стал перечислять Абросимов. — Восьмого положил на стол учительнице живого угря, засунутого в капроновый чулок…

— Самая вкусная рыба, — улыбнулся Гена. — Это ведь был подарок. Первый раз я поймал на нашем озере угря.

— Хорош подарок: змея в капроновом чулке!

— Зря она его не взяла, — улыбнулся Гена.

— Ты очень хорошо знаешь немецкий язык? — спросил Дмитрий Андреевич.

— Не люблю я его, — снова нахмурился мальчик.

— Послушай, Гена, ты обратил внимание: на нашем озере все чаще стали пошаливать браконьеры? — как к взрослому, обратился к нему Абросимов. — В загубине, где в озеро впадает ручей, в прошлую субботу выметали мелкоячеистые сети. Причем снимали их с рыбой в воскресенье на виду у всех. Когда я подплыл к ним, они преспокойно на моторке укатили в сторону турбазы.

— Дмитрий Андреевич, надо бы нам достать акваланг, — загорелись глаза у мальчика. — Тихонько подплываешь под водой к сетям, разрезаешь ножом — и вся рыба снова в озере!

— Можно и без акваланга бороться с браконьерами, — задумчиво произнес Дмитрий Андреевич. — Подводная маска и ласты тоже сгодились бы. Подберешь старшеклассников, разумеется крепких, отчаянных ребят, и наведете тут порядок на озере. Они не только рыбу гребут, а и уток, гусей подстреливают. Помнишь, как нынешней весной палили из ружей в нерестующих щук? Озеро-то это наше, нам его и охранять положено.