Когда была война (СИ)

Лиза долго смотрела на две красные звёздочки в своей ладони - всё, что осталось от некогда живых людей. Даже имён их они никогда не узнают. Хотелось плакать. Ненависть жгла душу напалмом. Ту самую душу, где жила ещё и любовь, где трепетные чувства и щемящая сердце нежность соседствовала к удушливым, раздирающим на части чувством злобы. Она плескалась через край, застилая глаза пеленой, и Лиза не знала, что с ней делать. Нельзя за такое отомстить, потому что бесчеловечность врага давно уже перестала чем-то измеряться. Не хватит мести, не сможет она принять такой размах, чтобы хоть как-то сравнится с этой зверской лютой...

Да и нужно ли мстить? Стоит ли выжигать саму себя изнутри ненавистью и злостью? Она задрала голову и посмотрела в темнеющее небо. Лиза так долго жила и дышала этими отравляющими чувствами, что теперь не могла представить своё существование без них.

Утро было звонким и ярким. Отдохнувшее солнышко весело сияло над горизонтом. Полк зашагал дальше. Приподнятое, боевое настроение солдат было заметно невооружённым глазом - они задорно болтали, обменивались шутками и смешными историями из жизни.

В середине дня они, наконец, соединились с дивизией и взяли чёткий курс на Кёнигсберг, но в одном из небольших поселений, что попадались на пути, решили сделать привал. Уже вечерело, и, хоть до города оставалось не больше пяти километров, начальство заключило, что бойцам требуется отдых. Шутка ли - почти две недели через непролазные леса и поля.

Местные в испуге попрятались по домам, аккуратная, засаженная разномастными цветами улица пустовала. Лизу и находящийся под её командованием снайперский взвод расположили в небольшом домике. Стены сияли свежей побелкой, низкое деревянное крылечко буквально утопало в цветах. Пока переводчик разговаривал с хозяевами - молодым мужчиной и его беременной женой - Лиза вошла в тесную, застланную потёртым ковриком прихожую. Первая же дверь вела в кухню, у дальней стены тянулась вверх деревянная полированная лестница с крутыми ступенями. Она неспеша обошла все комнаты, которых оказалось шесть, заглянула в заставленный разнокалиберным хламом пыльный чулан. Стопки тарелок, старые книги с выцветшими обложками, несколько мётел, вёдра - ничего интересного.

Из гостиной доносились громкие голоса.

- ...И сыграть могёшь? Вот прямо могёшь?

- Могу. Я же в музыкальной школе учился, с отличием закончил, между прочим.

- Ну тады сбацай.

- Да, давай, сбренчи что-нибудь!

Лиза подошла к распахнутым настежь двойным раздвижным дверям и остановилась. Солдаты сгрудились кучкой вокруг сидящего за стареньким поцарапанным фортепьяно Баташёвым. Он стащил с головы пилотку, сунул под погон и принялся вдохновенно перебирать белые клавиши. Лиза зачарованно слушала прекрасные звуки, что выскальзывали из-под его порхающих пальцев, наполняя сердце тревожным щемящим чувством - будто прямо в груди пробили дыру, и музыка тонула в её чёрной вязкой глубине.

Фортепьяно умолкло. Баташёв замер над инструментом, задумчиво глядя прямо перед собой.

- Так давно не играл... думал, не вспомню уже...

- А что енто за музыка была? - полюбопытствовал Шираза. - Красивая какая, аж прямо вот... за душу взяла, вот!

Он хлопнул себя ладонью по груди. Баташёв широко заулыбался.

- Вагнер это.

- А давай ещё чё-нить сбренчи, - попросил другой солдат. - Уж больно ладно у тебя выходит.

- Нет, - принялся отпираться Баташёв. - Давайте не сейчас. Мне вспомнить надо, приноровиться, так сказать, заново! Не могу я сейчас.

Солдаты окружили его плотным кольцом и загалдели, требуя продолжения. Баташёв с растерянным взглядом крутил головой в разные стороны, продолжая упрямиться, но потом всё-таки сдался и заиграл вновь.

Лиза вошла в комнату. Один из солдат отдал ей честь, и она, коротко кивнув в ответ, прислонилась плечом к стене. Размеренно качали большим медным маятником часы у стены, рядом цвёл в кадке какой-то цветок. Шторы на окне были плотно задёрнуты. По обоям змеился изящный рисунок из тонких переплетающихся линий, а в гранях люстры переливались серебром лучи дневного света. Напротив фортепьяно стоял громоздкий, покрытый клетчатым пледом диван.

И вдруг она почувствовала на себе чей-то взгляд. Через проём двери на неё смотрел какой-то парень. Смотрел с ужасом, с диким испугом в расширившихся глазах, прижимая к горлу руку. На мертвенно-бледном лице не было написано никаких эмоций.

Лизе потребовалось всего пару секунд, чтобы узнать его. Они встречались дважды - в самом начале войны и на подступах к Ленинграду. И вот судьба зачем-то снова соединила их пути, свела под одной крышей - совсем как тогда, в Брестской крепости. Только теперь Лиза была не испуганной, дрожащей от страха девчонкой. Она возродилась из пепла сожженного врагом отчего дома, чтобы предстать сейчас перед ним настоящим, не призрачным мстителем. И парень понял это - по её глазам.