Когда любви «слишком много». Как стать счастливой в любви и браке

Это признак указывает на то, что в ваших отношениях что-то идет неверно. Может быть, надо еще раз объяснить партнеру, что ты можешь стерпеть, а что – нет. Возможно, надо что-то обсудить. Любые кризисы, даже войны, кончаются переговорами.

12. Да, я тебя понимаю…

В жизни отношения между близкими людьми не всегда развиваются гладко. Нередко люди сердятся, обижаются друг на друга, злятся. И каждый из партнеров может быть по-своему прав. Наши чувства естественны и переменчивы – это свойственно природе человека. Очень важно, чтобы тебя при этом понимали. Больше того, человеку необходимо не только знать, что его понимают, но и слышать подтверждения этого: «Да, я тебя понимаю, я знаю, что ты сейчас чувствуешь. Со мной тоже было что-то подобное».

Чувства – неотъемлемая часть нашего существа. Если они отвергнуты или не приняты всерьез, значит, отвергается сама сущность человека. Значит, он не получает необходимого подтверждения своей ценности, значит, он не дорог для кого-то.

Разделение чувств, сопереживание очень сближает. Совсем не комфортно для каждого из нас жить в полной изоляции, прятать свои мысли и чувства от людей. Ощущение, что кто-то другой воспринимает нас, помогает нам самим принять себя, прокладывает путь к интимности, к настоящей близости.

Разделение чувств необходимо еще и потому, что положительные переживания при этом усиливаются, а отрицательные ослабляются. Так что, сопереживая близкому человеку, ты не только подтверждаешь его значимость в его собственных глазах, но и помогаешь ему улучшить душевное здоровье, то есть как бы выступаешь в роли врача-психотерапевта.

Для построения здоровых отношений один из партнеров (а лучше каждый попеременно) может брать на себя функции психотерапевта до определенной степени. Начнем с того, что будем учиться быть хорошими слушателями для своих близких.

Что делать?

Итак, если мы хотим построить интимные отношения, мы будем обсуждать с близким человеком свои переживания, особенно – наиболее нас волнующие. Это называется эмоциональной честностью.

У меня есть две соседки, мои приятельницы. Наши квартиры расположены в одном коридоре. Они привыкли делиться со мной своими проблемами. У одной, Тамары Ивановны, есть сын Толя. Ему 16 лет. Около года назад Толя стал тщательно следить за своей одеждой, проводить много времени у зеркала, вообще проявлять внимание к своей внешности. Мать, боясь за его успеваемость в школе, попыталась исправить положение (хотя что исправлять – ведь все идет нормально, сообразно природе шестнадцатилетнего юноши!).

– Уж не ради ли той девочки, что по пять раз в день справляется у тебя о домашних заданиях, ты сегодня полчаса делаешь пробор?

– Не твое дело, – грубо ответил Толя.

Мать хотела отвлечь его, стала расспрашивать об учебе, но он замкнулся и не стал ничего рассказывать. Тамара теперь очень тревожится, как бы отношения с сыном не порвались окончательно. Толя считает, что его не понимают. Мать переживает, что ее не уважают.

У другой соседки, Веры Максимовны, проблемы посерьезнее. Ее мама лежит с последствиями инсульта в неврологической клинике. Вера каждый день после работы ходит в больницу. Надо и покормить маму, и перестелить постель, и протереть тело, чтобы не образовались пролежни. Муж Веры, Виктор, вслух не возражает против частых визитов жены к матери, но ведет себя при этом как обиженный, обойденный вниманием маленький мальчик. Он как бы говорит всем своим видом: «Ты мне так нужна, без твоей заботы я чувствую себя покинутым. А ты продолжаешь уделять внимание только своей матери, а не мне».

В обоих случаях во взаимоотношениях между людьми отсутствовало подтверждение чувств. Если бы мать юноши не ставила под сомнение истинность и адекватность чувств сына, она бы не стала посмеиваться над его пробором. Кстати, желаемая цель – направить его энергию на учебу – не была достигнута. Толя стал учиться небрежнее. Дома отмалчивался. Отсутствие открытых отношений ничему хорошему не способствует, в том числе и достижениям в учебе.

Виктор не смел вслух заявить о своих претензиях на внимание жены. Он знал, что она скажет: «Мама так больна и беспомощна, мой долг быть там». Вера была бы обижена, уязвлена тем, что он не понимает элементарных вещей, могла бы даже обвинить мужа в черствости. Это были бы ее защитные формы поведения.

Если у первой истории финал пока неутешительный – сын и мать испытывают отчуждение и не знают, как поправить сложившееся положение, то у второй – финал более счастливый.

Однажды Вера сказала:

– Я была бы рада чаще оставаться вечером с тобой, Витя. Но ты же знаешь, что сейчас маме требуется забота.

– Не беспокойся, я тебя понимаю, – выдавил из себя Виктор, несмотря на обиду. И удивительное дело – обида сразу куда-то исчезла.

– Я рада, что ты понимаешь, как я себя чувствую. Я хотела бы быть одновременно рядом с мамой и с тобой.