Когда мы надеемся

Когда мы с Лив поем диснеевские песни, я попадаю в ноты чаще, чем она. Впрочем, моя сестра так ужасно фальшивит, что это нельзя назвать особым достижением.

– Тем больше причин это изменить.

– Ты услышишь, как я пою, если посмотришь со мной какой-нибудь диснеевский мультик.

– Мы с тобой уже смотрели «Моану». Ты не подпевала, – заметил Чжэ Ён.

– Ты даже представить не можешь, чего мне это стоило!

Картинно прижав руку в груди, Чжэ Ён сказал:

– Твои слова ранят меня до глубины души.

– Если согласишься посмотреть со мной «Аладдина», то твои шансы услышать мое пение возрастут.

Чжэ Ён поморщился и решил оставить последующие аргументы при себе. И как меня угораздило влюбиться в единственного на Земле человека, который не любит Диснея?! Похоже, я разбираюсь в людях куда хуже, чем думала…

Мин Хо, с весельем наблюдавший за нашей пикировкой, спросил:

– Чжэ рассказывал о песне, которую для тебя написал?

Никогда прежде я не видела, чтобы Чжэ Ён реагировал с такой скоростью. Он резко повернулся к своему лучшему другу, но тот уже замолчал. Эти двое устроили молчаливую дуэль взглядов, а я тем временем пыталась осознать услышанное.

– О песне? – переспросила я, уставившись на Чжэ Ёна. Тот не ответил, но его покрасневшие уши говорили сами за себя.

Мин Хо довольно ухмыльнулся. Казалось, он наслаждался смущением своего друга.

– О чем речь? – продолжала я.

Чжэ Ён не смотрел на меня, поэтому я наклонилась вперед, заглядывая ему в лицо. Прошло некоторое время, прежде чем он заставил себя посмотреть мне в глаза, но почти сразу перевел взгляд мне на переносицу.

– Ты написал для меня песню? – тихо спросила я через несколько секунд.

Чжэ Ён зажмурился, словно надеясь сбежать от этого разговора, но затем кивнул. Бабочки у меня в животе сделали сальто.

– Можно послушать?

Открыв глаза, Чжэ Ён нерешительно скользнул взглядом по моему лицу:

– Ты ее уже слышала.

Я растерянно заморгала, и тогда он пояснил:

– Речь о песне, которую я начал писать в Нью-Буффало.

В памяти всплыл вечер годовщины смерти моих родителей. Чжэ Ён тогда решил спеть для меня. Его песня показалась мне такой мрачной… помню свою растерянность из-за того, что это случилось во время нашего маленького отпуска…

– Мне не нравился текст, и ты посоветовала писать о том, что приходит в голову, – продолжил Чжэ Ён. Щеки его залились легким румянцем. – Я… – Он откашлялся. – Что ж, ты довольно давно занимаешь большую часть моих мыслей.

Чжэ Ён снова и снова заставляет меня терять дар речи! Как ему это удается? Похоже, у него талант говорить то, что поражает меня в самое сердце!

– Значит, есть второй вариант песни, который я еще не слышала?

Чжэ Ён снова кивнул.

Я изобразила самый щенячий взгляд, на который только была способна, безмолвно умоляя дать мне послушать эту песню. Иначе я просто лопну от любопытства!

– Я никуда ее не перекидывал. Придется пойти ко мне в студию, и… – Заметив, что мой взгляд не изменился, Чжэ Ён хрипло рассмеялся.

– Еще вчера ты говорил о том, что хочешь показать мне свою студию! – воскликнула я.

– Вчера я не знал, что Мин Хо расскажет тебе о песне, – отозвался Чжэ Ён.

– Значит, теперь ты уже не хочешь мне ничего показывать?

– Отнюдь, – вздохнул он. – Не смотри на меня так, ты же знаешь, я не могу долго сопротивляться этому твоему взгляду.

Мин Хо у меня за спиной тихо рассмеялся, старательно маскируя смех под кашель. За последние несколько минут я успела забыть о его присутствии.

Меня распирало любопытство, поэтому я не спешила стирать с лица умоляющее выражение. Мне хотелось услышать эту песню, хотелось увидеть студию. Меня интересовало все, что связано с Чжэ Ёном. Однако в следующую секунду я вспомнила кое о чем еще:

– Мы все равно не сможем туда поехать. В здании наверняка полно народа. Если нас увидят…

– С тех пор как мы взяли перерыв, на этаже, где находятся наши студии, никого нет, – вмешался Мин Хо. – А уж вечером – так и подавно.

Я послала ему улыбку, отстраняясь от Чжэ Ёна.

– Значит, мы можем посмотреть студию Чжэ Ёна? – спросила я, обращаясь к Мин Хо.

Тот перевел взгляд на Чжэ Ёна и пожал плечами.

– Почему нет? Я частенько привожу в студию своих домочадцев, и по сей день об этом никто не знает.

Я с надеждой повернулась к Чжэ Ёну:

– Сколько еще мне придется умолять, прежде чем ты согласишься? Ты написал обо мне песню, это должно быть достаточным аргументом!

– Песня не то что… прямо о тебе, – ответил Чжэ Ён. – Ты была скорее источником вдохновения.

– Если ты пытаешься усмирить мое любопытство, то получается у тебя плохо.

Закрыв глаза, Чжэ Ён засмеялся и покачал головой.

– Я могу пойти с вами, если так вам будет спокойнее. Постою на стреме, – вставил Мин Хо. – Надо придумать предупреждающий сигнал… Совой там покричать или покурлыкать, как голубь…

Несколько секунд Чжэ Ён смотрел на него, а потом снова повернулся ко мне:

– Уверена, что хочешь туда поехать?

Интересно, он спрашивает потому, что не уверен, что мне это интересно, или потому, что чувствует то же, что и я, когда показываю кому-нибудь свои рисунки?

– Если ты не имеешь ничего против…

Чжэ Ён окинул меня задумчивым взглядом и покачал головой.