Когда мы надеемся

Через несколько минут мы сидели в машине, держа путь в Каннам. Не было и восьми, но на улицах уже вовсю кипела жизнь. Я сосредоточилась на проносящихся мимо пейзажах: на маленьких домиках и огромных небоскребах, на виднеющихся на горизонте горах, на реке, над которой мы пронеслись по мосту. Мне хотелось запомнить Сеул с теми чувствами, которые я испытывала на протяжении первых дней своего здесь пребывания: с чистой радостью, недоверчивым изумлением, теплом, охватывавшим меня при виде улыбки Чжэ Ёна… Я ужасно боялась, что проведенное с ним время будет омрачено событиями, которые произойдут в следующие несколько часов.

Дорога пролетела быстро. Слишком быстро. Мы свернули на подземный паркинг, и Чжэ Ён остановился неподалеку от лифта. Выключил двигатель, но выходить из машины не торопился – просто сидел, положив руки на руль и глядя прямо перед собой. Я бы все отдала, лишь бы узнать, что творится у него в голове! Может, тогда мне удалось бы подобрать слова, которые его утешат… Собственные мысли метались, словно рассерженные пчелы. Стоило попытаться поймать хоть одну, как они улетали, оставляя после себя лишь оглушительное жужжание.

Через несколько минут Чжэ Ён уронил руки на колени. Глубоко вздохнул, повернулся ко мне и спросил:

– Ну что, готова?

Захотелось сказать «нет», но это бы ничего не изменило, поэтому я молча кивнула.

Чжэ Ён отвел меня в свою студию. То ли пытался выиграть время, то ли мое присутствие успокаивало его так же сильно, как меня – его. Не знаю. И когда он обнял меня на прощание, мне стало все равно. Я погладила его по спине, чувствуя напряжение в каждом мышце.

– Все будет хорошо, – сказал Чжэ Ён, обращаясь скорее к себе, чем ко мне.

Я кивнула, уткнувшись лицом ему в грудь. Он поцеловал меня в макушку, потом наклонился, коснулся губами моих губ и буквально через мгновение отстранился. Щелкнула дверь, и я осталась одна.

Первые несколько минут я осматривала студию так внимательно, словно видела впервые. Изучила в мельчайших деталях висящие на стенах фотографии. Потом села на диван и достала телефон. Из-за случившегося я забыла написать как Эрин, так и сестрам. Первым делом я открыла чат с Мэл, затем с Лив. Радостные сообщения, отправленные им вчера, резко контрастировали с моим теперешним настроением, с моими волнением и беспомощностью. Что написать, какими словами рассказать о случившемся, когда я даже не знаю, что будет дальше? Сейчас мне нужна лучшая подруга, пусть она и находится в тысячах миль от меня. Нужны ее тепло и поддержка. У меня связаны руки, но, может, Эрин что-нибудь посоветует?

Я: Если ты умеешь колдовать, то сейчас самое время в этом признаться.

Не прошло и двух минут, как она прочитала мое сообщение.

Эрин:

Думаешь, я бы жила с родителями, если бы могла наколдовать себе крутую квартиру в центре города?

Я: Ну а вдруг? Немного волшебства сейчас было бы очень кстати.

Эрин: Что случилось?

Даже по коротким текстовым сообщениям Эрин удалось почувствовать мое настроение. Внезапно я осознала, что невыносимо по ней соскучилась. Больше всего мне захотелось, чтобы она оказалась здесь, в Сеуле. Рядом со мной.

Я:

Чжэ Ёна вызвали к начальству. Нас… увидели вместе.

Эрин ответила не сразу. Я представила, как она держит в руках телефон и удивленно таращится на сообщение, не зная, что написать.

И я ее прекрасно понимала.

Эрин: Что теперь с вами будет?

Эрин: И что будет с тобой? Ты подписала договор о неразглашении… Тебя могут обвинить в том, что ты его нарушила?

Об этом я даже не подумала… У меня неприятно засосало под ложечкой. Я попыталась вспомнить, о чем говорилось в договоре. Мне запрещено говорить с журналистами о Чжэ Ёне, NXT и их лейбле. Запрещено рассказывать кому бы то ни было о том, что говорит мне Чжэ Ён. Эрин и мои сестры – единственные, с кем я разговариваю о Чжэ Ёне, и если что-то случится, то они будут все отрицать. Значит, технически условия не нарушены?