Когда мы верили в русалок

Мари бросает на меня взгляд, качая головой.

– Кит, почему ты не предупредила меня, что твой друг – знаменитый музыкант?

– М-м. – Я поднимаю на него глаза, испытывая неловкость. – Забыла.

Все трое смеются, но Хавьер подносит мою руку к губам и осыпает ее поцелуями. Тем самым он выдает характер наших отношений, что мне не должно нравиться, но сейчас он меня выручил.

– За то я и люблю тебя, mi sirenita.

К нам присоединяется Лео. Он – копия своего отца и такой же спокойный, уравновешенный. Когда мы пришли, он был увлечен видеоигрой и не стал срываться с места.

Вместе с Мари я иду в кухню, а там обалденные запахи. На меня сразу пахнуло родным домом.

– О боже. Что ты приготовила?

Моя сестра горделиво улыбается, и меня до глубины души трогает то, с какой серьезностью она демонстрирует приготовленное ею блюдо.

– Vermicelli alla siracusana.

– С консервированными лимонами. – Я наклоняюсь, вдыхая смесь ароматов, до того пьянящих, что у меня кружится голова. – Восхитительно. Как… у папы.

Джози касается моей руки, той, где татуировка. И тихо говорит:

– Свою я прикрыла, но они все равно заметят. Младшая сестра.

Я трогаю татуировку – сине-зеленые русалочьи чешуйки с затейливой надписью «Младшая сестра», будто сделанной авторучкой.

– Просто подруги, – пожимаю я плечами.

– Конечно, – кивает она. – Ну а ты, конечно, старшая сестра.

– Ха. Это шутка такая, да?

– Да. – Опять этот непривычный акцент, указывающий на то, что передо мной не прежняя Джози. Она трогает меня за руку. – Тогда я впервые по-настоящему попыталась завязать. После той нашей встречи в кафе. Когда мы сделали татуировки.

– Правда? Я этого не знала. Что тебя подтолкнуло?

Она качает головой, смотрит в окно на багровеющий закат.

– Ты с таким рвением осваивала свою профессию. Твоя целеустремленность была заразительна. Ты не позволяла… – вздыхает она, – чтобы все случившееся мешало тебе двигаться вперед.

Я вспоминаю, как грустно мне было сегодня днем оттого, что я ни разу не похвалила маму.

– Но ты все-таки завязала, – замечаю я. – Я тобой горжусь.

Джози сглатывает комок в горле и отворачивается к плите.

– Спасибо.

В кухню входит Сара.

– Хотите посмотреть мои эксперименты?

– Конечно. У нас есть время до ужина?

– Всего пара минут, дорогая, – говорит Мари. – Давайте не долго.

– Отлично! – Сара берет меня за руку и ведет к двери во двор. – Вы правда хотите посмотреть?

Я так счастлива, что ее ладошка лежит в моей руке.

– Я сама постоянно проводила эксперименты.

– Я провожу опыты с растениями, – рассказывает Сара, показывая на теплицу. – Мне папуля помогает. Мы посадили семена трех разных растений и смотрим, какое растет лучше. А еще выращиваем авокадо в трех разных средах. И сельдерей.

Меня поражают ее научные познания и грамотные описания.

– Уже есть какие-то результаты?

– Четвертое семечко авокадо пришлось выбросить: оно погибло. Авокадо не любит соленую воду.

Киваю, следуя за Сарой в ее барометрическую лабораторию, где она дотошно фиксирует показания в журналах, исписанных ее детским почерком. Мы посещаем лабораторию, где она ставит опыты с горным хрусталем, а также мини-теплицу с семенем авокадо номер три. По стеклянной крыше над головой начинает стучать дождь.

– Эй вы там, – кричит Мари, – идите в дом, пока не промокли.

Смеясь, мы бежим к дому. Ноги сразу становятся мокрыми. У входа Сара говорит:

– Вы обувь лучше снимите, а то мама рассердится.

Нагнувшись, я расстегиваю сандалии, и Сара трогает меня за волосы.

– У нас одинаковые волосы.

– Одинаковые, – улыбаюсь я ей. – Тебе нравится?

– Нет, – печально вздыхает она. – Одна девочка поднимает меня на смех.

– Она просто тебе завидует. У тебя очень умная голова.

– Папуля тоже так говорит!

– Папуля – отец Саймона, – поясняет Мари, придерживая для нас дверь. – Носки дать?

– Нет, спасибо.

Она касается моей обнаженной руки, словно я ее дочь. Меня это обезоруживает.

– Я так рада, что ты приехала, Кит. Ты даже не представляешь, как я по тебе скучала.

– Представляю, – отвечаю я, уклоняясь от ее прикосновения.

Глава 27

Мари

За ужином мне наконец-то удается перевести дух. Кит так трепетна с Сарой и смеется шуткам, которыми Лео пытается произвести на нее впечатление. Она ослепительна, чего я никак не ожидала, а должна бы. От мамы ей достались хрупкие плечи и пышная грудь, от отца – смех и широкая улыбка. Вкупе с уверенностью, которой ей не хватало в детстве и юности, это производит сногсшибательный эффект. Мой муж и мой сын борются за ее внимание; Сара благоговеет перед ней, не отходит от нее ни на шаг.

Как и Хавьер. Он смотрит на нее как на солнце, словно по ее мановению распускаются цветы и поют птицы. Видно, что он пытается это скрывать, сохранять невозмутимость, но он околдован ею.

Кит читать труднее. За минувшие годы она нарастила вокруг себя броню доброжелательной учтивости, через которую почти не просачивается ее подлинное «я». Правда, время от времени я вижу настоящую Кит – в том, как она слушает Сару, склоняясь к ней. Как реагирует на внимание Хавьера, когда он касается ее руки или плеча, подливает ей воды из графина.