Когда осыпается яблонев цвет

«Скучная?» – Маргарита с удивлением рассматривала кудрявую девчонку, сидящую перед ней. Она могла бы подобрать к облику новой ученицы множество эпитетов, но скучным это лицо назвать было нельзя. Даже не лицо, вся девчачья фигура: вытянутая шея, отведенные назад плечи – словно крылья, переплетенные от волнения пальцы… А в глазах Марты бешеными волнами и шквалистым ветром плескался неуемный восторг, в котором читалось нетерпение, кипучий энтузиазм и какая-то совершенно удивительная надежда. Эта девочка разве что не стучала каблучками стоптанных туфель от разрывающей ее бури чувств.

За годы своей работы Маргарита привыкла к благоговейному отношению многих учеников. Она трезво оценивала свою внешность и находила себя достаточно симпатичной. Однако понимала, что на фоне большинства учителей, считающих своим долгом неизменно появляться на работе в бесформенных костюмах, туфлях, напоминающих скорее калоши, чем дамскую обувь, и с волосами, убранными в строгий пучок, – на их фоне Маргарита в закоснелой советской школе выглядела истинной розой и воспринималась учениками как настоящая экзотическая красавица. Многие смотрели на нее восхищенно, младшие школьники откровенно ластились и открыто говорили, что думают о ее внешности. Старшие, особенно те, у которых она не преподавала, провожали взглядами: юноши – заинтересованными, девушки – разными: доброжелательными, изумленными, делано-равнодушными и даже завистливыми. Было бы чему завидовать, дурочки. Говорят же: «Не родись красивой…»

Марта смотрела по-другому. Было в ее глазах что-то, совершенно не связанное с личностью самой Маргариты. Учительница вдруг отчетливо поняла, что с таким настроением девочка пришла бы в этот кабинет к любому педагогу. Предметом ее страсти была не сама Маргарита. Тогда что же?

Ответ на этот вопрос Маргарита нашла достаточно быстро. Пока остальные ученики осторожно нащупывали и приобретали только крошечные зачатки интереса к французскому, только привыкали к предмету и требованиям преподавателя, только пытались сформировать отношение к самой Маргарите, Марта летела вперед на всех парусах, принимая на борт весь багаж предлагаемого учителем материала. Она всегда хотела отвечать, всегда была готова к уроку и то и дело забегала вперед и задавала Маргарите вопросы по текстам, которых ее одноклассники еще и в глаза не видели. В общем, вела себя так, как, судя по описанию учителей, должна была вести себя ее подружка Наташа Ивашова – девочка действительно бойкая, интересная и приятная во всех отношениях, за исключением успехов во французском, коих от Наташи, в отличие от Марты, ожидать, к сожалению, не приходилось. Но Ивашова Маргарите нравилась потому, что она одна-единственная не смотрела косо на Марту, постоянно тянущую руку, и скорее восхищалась рвением подруги, хотя и позволяла себе иногда по-доброму подтрунивать над ее усердием:

– Будет мой собственный шикарный переводчик. Хотя, наверное, недолго. Посол, как ее услышит, так к себе наверх и заберет.

– Вот видишь, Наташа, – с улыбкой отвечала Маргарита, – на друга надейся, а сам не плошай. Надо все-таки браться за французский.

– Ой, Маргарита Семенна, да не денется он никуда. Как в Париж попаду, так сразу parlez vous français, а пока мне на русский с математикой надо поднажать, чтобы там за границей окончательно не оболваниться. А с французским мне все-таки Марта поможет, даже если к послу переметнется. – И она толкала подругу в бок. Марта сдержанно улыбалась, а сама Наташа заливалась громким, искренним смехом, который не вызывал у Маргариты ни капли раздражения, хотя и грозил превратить урок в балаган.

Балагана не получалось. Даже если класс пытался выйти из-под контроля и удариться в обсуждение парижской жизни вместо спряжения французских глаголов, несмотря на попытки учителя вернуть в кабинет рабочую атмосферу, окончательно сорвать урок им не давала Марта. Она возвращала одноклассников с небес на землю то каким-то важным вопросом по пройденному материалу, то просила еще раз объяснить новую тему, то выражала желание перевести стихотворение из середины учебника. И класс всегда замолкал. Замолкал и слушал то Марту, то Маргариту, в зависимости от того, кто из них исполнял в данный момент сольную партию. В общем, дуэт с этой ученицей у Маргариты получился потрясающе удачный, хотя истинное понимание, почему он сложился, пришло к ней позже. А тогда она просто удивляла коллег бесконечными рассказами о работоспособности Марты и о ее вдохновенном интересе к французскому. Те искренне недоумевали и говорили, качая головами:

– Ну надо же! Откуда что берется?