Когда падают яблоки

Валя повернулась на бок и закинула на мужчину ногу.

– Ты только не переживай. Может, в следующий раз получится лучше, – улыбнулась она мужчине.

– Следующий раз будет скорее, чем ты думаешь.

– Правда? Тогда ты уже запаздываешь минут на пять.

– Нахалка!

Андрей перекатился на Валю, прижав ее своим телом. Он смотрел в ее смеющиеся глаза, запоминал каждую черточку, испытывая неясную тоску. Он никогда не чувствовал такой полноты жизни, не встречал женщину, которая перевернула бы всю его душу, вытряхнула, словно залежавшееся белье, и развесила на свежем воздухе.

– Я люблю тебя, – сказал он.

– Андрей, – растерялась Валя.

– Просто знай. Я хочу, чтобы ты переехала ко мне.

– Андрей, – повторила она.

– А сейчас чур я первый в душ, – он встал с кровати. – Присоединишься ко мне?

– Чуть позже.

Валя откинула одеяло и посмотрела на пятна крови, чернеющие на белой простыне. Она стащила простыню и, свернув ее, положила на тумбочку.

– Я ее заберу, – смущаясь, произнесла девушка. – Это мощный магический артефакт.

– Боже мой, – застонал Андрей и скрылся в душе. – Достань в шкафу чистую простынь, – крикнул он из–за дверей.

Той ночью они занимались любовью еще два раза и заснули уже на рассвете. Но Валя проснулась через несколько часов, чувствуя себя на удивление бодрой. Она посмотрела на Андрея, раскинувшегося рядом, провела пальцем по крепкому плечу. От нахлынувших воспоминаний ее бросило в жар. Этой ночью она стала женщиной. И она чувствовала себя по–другому. Более уверенной, чувственной, удовлетворенной. Валя включила душ, с долей сожаления смывая с себя запах мужчины. Она не задумывалась о предохранении, предоставив это более опытному Андрею. Но сейчас, прикасаясь к себе в самых интимных местах, поняла, что он тоже проигнорировал этот вопрос. Мысленно подсчитав дни, Валя нахмурила брови. До месячных еще недели две. Получается, сейчас у нее самые залетные дни. Она представила себя с тугим налитым животом, в котором пинается ее малыш, потом с младенцем на руках. Волна нежного счастья захлестнула ее, заставив зажмуриться от почти физического наслаждения. Пусть так. Если она забеременеет, то так тому и быть. Они могли бы быть счастливы с Андреем, а потом и с их ребенком. Валя осторожно погладила живот, прислушиваясь к ощущениям.

Она вышла в спальню, завернувшись в белое полотенце. Андрей все так же безмятежно спал. Девушка вышла в коридор, собрала разбросанные вещи. Окровавленную простынь, чуть смущаясь, положила в рюкзак, чтобы не забыть. Андрей предложил ей переехать к нему, но сейчас она не была готова об этом думать. Она поставила чайник, нашла в шкафчике кофе. В хлебнице обнаружились лишь крошки и заплесневелая горбушка. В холодильнике – кусочек сыра размером со спичечный коробок и пол банки варенья. Валя глянула на часы и пошла в прихожую. Всего девять часов, она купит булочек к кофе. Раз уж на работу ей все равно не надо.

Валя вышла на улицу, с удовольствием втянув прохладный воздух. Солнце светило на безоблачном небе, решив порадовать людей своим теплом перед долгой зимой. Девушка пошла по тротуару, подфутболивая опавшие листья. Ее переполняла жизнь. Она стала женщиной. Валя улыбнулась своим мыслям. Никаких особых перемен она не чувствовала, разве что в промежности саднило. А ведь бабушка говорила, что это поднимет ее на новый уровень. В рюкзаке зазвенел мобильник, она увидела «Павел» на экране и прикусила губу. Придется объясняться. Но она даже не успела сказать «Алло».

– Она покончила с собой! – кричал Павел в трубку. – Ты понимаешь? Все кончено! Расшибла себе висок о металлический угол кровати. Говорят, ей пришлось удариться так несколько раз, прежде чем удалось… Все залито кровью! Она умерла! Эля умерла! И теперь Динка для меня потеряна навсегда. Все ниточки утеряны! Валя! Сделай что-нибудь. Я готов душу продать. Я сделаю все. Я буду голым танцевать в ночи, зарежу всех черных петухов, отдам свое сердце… Что можно сделать, Валя?

Девушка опустила телефон. Она слышала голос Павла, доносившийся глухо, как из–под земли. И ее вдруг закрутило, захлестнуло волной образов и обрывков мыслей. Она видела Любу, ее огненные волосы искрились на солнце, она побрасывала в воздух маленькую девочку, такую же рыжеволосую, разве что в ее кудрях было больше солнца. А потом Люба вдруг стала безжизненным персонажем, нарисованным на обложке дешевого романа. Позади женщины вырос мужской силуэт, из тени показалось лицо Игорька. Он щурил глаза и улыбался. Из тьмы появилась Эля. Она разорвала обложку книги, так что Люба и Игорек оказались разделены. «Мама,» – прошептала Эля и исчезла. Рыжий мальчик бежал по улице, подбивая футбольный мяч. В руке у него было павлинье перо. Он ударил по мячу и радостно воздел руки. Мяч приземлился прямо на грязную розовую кучу тряпья. Платье? Мальчик натянул на стриженую голову черную шапочку. Лицо его стало меняться. Глаза потемнели, щеки запали. Раздался далекий собачий лай. Перед глазами заблестел купол церкви, в ушах поплыл колокольный звон. Валя вынырнула из забытья и села прямо на бордюр, потирая виски.