Когда погаснет лампада

…«Как ожесточилось сердце мое! — пожаловался пресвитеру один из братьев. — Как предстану пред Господом в тяжких этих оковах?»

«Так и иди к Нему, в своих кандалах», — ответил пресвитер.

И Христос в милости Своей освободил узника от оков.

…Вот юноши, пришедшие в армию. Богатые разодеты в пух и прах, бедняки в лохмотьях. Но в первый же день все надевают одну и ту же форму. Так и Христос одевает в чистоту и святость всех, пришедших к Нему, — и праведников и грешников.

Евангелистам нравились простые и искренние толкования четырнадцатилетней девочки. Из одежды убитых евреек, которую немцы прислали в детский дом, Тамаре досталось шелковое голубое платье. Подруга Нина, портниха, перешила и подогнала его по размеру. И вот мы видим, как стоит еврейская девочка с темными глазами перед залом, полным христианских братьев и сестер, стоит и проповедует им слова, дышащие верой и надеждой.

В один из сентябрьских дней Тамара приняла крещение в реке Сула вместе с еще семнадцатью людьми, в большинстве юношами и девушками. Было холодно, но евангелисты верят, что даже во время зимнего крещения невозможно простудиться.

Ранним воскресным утром вся община собралась на берегу. Серо-голубые небеса, утренняя прохлада, прибрежный тростник, осока. В прозрачной воде покачиваются желтые головки кувшинок.

Хор негромко поет гимны. Затем новообращенные в длинных белых рубашках заходят в воду; впереди — пресвитер. Он подходит к каждому по очереди, возлагает ему одну руку на грудь, а другую на спину и спрашивает:

— Веришь ли ты в Отца, Сына и Духа Святого?

Услышав положительный ответ, окунает пресвитер новообращенного с головой в холодную воду Сулы. Ответила «да!» и наша Тамара. Кончено дело. Облаченная в белую рубашку, покинула дочь Израиля свой народ. На шее у нее теперь железный крестик. Впервые со времен оккупации вернулось выражение покоя на Тамарино лицо.

Идут дни, все больше взрослеет девушка. По утрам она просыпается с ощущением сладкого томления. В ранние часы, когда глаза еще закрыты, молодое тело окутано странным мечтательным туманом. О чем оно мечтает? Но вот звенит колокольчик. Пора вставать. Сегодня ее ожидает утомительная работа на кухне, а затем молитвы в собрании общины. Тамара опускается на колени возле постели.

— Господи, спаси! Дай мне увидеть маму еще при этой жизни!

Затем девушка быстро одевается и спешит на кухню. Нужно принести воды, начистить картошки, выслушать грубые замечания Евдокии Захаровны, вымыть посуду после завтрака…

Там мы и оставим Тамару Фейгину — на кухне детского дома, под защитой евангелистов. Возможно, тот Святой Дух, от которого родились встреченные Тамарой евангелисты, и в самом деле добр.

Вот история Тамары. Цви-Гирш родил Айзека, Айзек родил Хаима-Якова, Хаим-Яков родил Рахиль, Рахиль родила Тамару, внучку шубов, детей шубов в Израиле.

Несчастье сидит в засаде, несчастье ползет, замирает на минуту и снова ползет. Оно набрасывается неожиданно, выбирая самых лучших из людей. На этот раз пришла очередь Глаши, девушки, дорогой нашему сердцу.

Оказалось, что собиравшая хворост старуха видела, как Сидоренко направлялся в лес в обществе Глаши. Невелика Вельбовка, и люди хорошо знают друг друга. Тетя Настя пользовалась в деревне очень плохой репутацией. Большинство женщин открыто осуждали и ненавидели ее за легкое поведение. Многих мужчин и парней она сбила с пути истинного. Вот и зять той старухи с хворостом захаживал перед войной в Настину летнюю времянку.

Женщины известны своей мстительностью. После того как было найдено тело Сидоренко и прибывшие из Гадяча жандармы начали следствие, не утерпела старуха и рассказала, что видела в тот вечер старосту с Настиной дочкой.

В дом Насти нагрянули с обыском. На чердаке времянки обнаружили следы пребывания людей, остатки еды, книги. Вот и пришел конец тете Насте. Не будет больше пить водку, не будет соблазнять чужих мужей и женихов. В гестапо Насте задавали всего один вопрос: «Где Глаша?»

Откуда ей знать? Девушка выросла и не спрашивает у матери разрешения. С детства любила болтаться по лесу, проводила там дни и ночи. Не иначе как не все в порядке у нее с мозгами.

— Что она делает в лесу?

— А шут ее знает…

Возможно, эта худенькая женщина с тощей косичкой и знала что-то, но на допросе в гестапо она обнаружила удивительную увертливость и упрямство. И чем больше ее били, тем упрямей она становилась.

— Когда Глаша вернется?

— Да кто ж ее знает? Может, через несколько дней.