Когда погаснет лампада

Вениамин быстро переодевается; нет у него времени на девчоночьи шалости. Сегодня он твердо намерен найти и обследовать пещеру — и будь что будет! Если не врет рассказ возчика Зораха и если старая Эсфирь еще не выжила из ума, то где-то поблизости должен быть вход в подземелье Иди-себе-Авигдора.

Сегодня он чувствует себя ученым-археологом, охотником за древними тайнами.

Вениамин минует кладбище и идет дальше вдоль берега. Какое-то время он еще слышит крики купающихся детей, но вскоре вокруг воцаряется тишина. Лишь в траве и на полевых цветах кипит жизнь. Бабочка вспархивает с одного цветка и летит к другому, и все цвета радуги мелькают в быстром взмахе ее крыльев. Стрекочут в траве кузнечики. Необыкновенный покой на душе Вениамина, полной грудью вдыхает он прозрачный душистый воздух. Вокруг него улыбаются в траве ромашки, покачиваются желто-белые гроздья львиного зева, а слева синеет река в великолепии своих лилий, кувшинок и острых копий зеленого тростника.

Но вот и кусты… те ли, о которых рассказывал Зорах? Время забыть о глупостях — начинается серьезное дело. Вениамин мысленно размечает площадку квадратами два на два метра, а затем достает блокнот и в масштабе чертит геодезическую схему. Затем начинаются поиски. Он тщательно обследует пространство между кустами, проверяя каждый квадратный сантиметр, ощупывая каждую ямку. Проходит полчаса… час… два… — упорство Вениамина все еще при нем. Он продолжает методично исследовать размеченные квадраты. Вот остается всего один кусок, покрытый самыми густыми зарослями. Если и там нет пещеры, то останется предположить, что привиделась она возчику Зораху, да будет ему уютно в мире ином. Мало ли чего не нафантазирует себе человек под действием винных паров!

Густо сплетены кусты в этом месте на высоком речном откосе — так, что и земли не видать. С большим трудом продирается сквозь них Вениамин, пот заливает ему лицо. Он приостанавливается протереть глаза и, с силой раздвинув ветви, просовывает между ними голову.

И вдруг видит вход в пещеру.

Его закрывает такой клубок трав и кустов, что пещеру невозможно обнаружить, пока не подойдешь вплотную. Даже дневное солнце и ночные звезды не в состоянии разглядеть ее — что уж говорить о глазе человеческом.

Вениамин вынимает из кармана фонарик-динамо и протискивается внутрь. В пещере влажная прохлада и темнота. Вениамин нажимает на рычаг движка, и фонарик освещает стены подземелья. Легкое жужжание динамо помогает парню успокоиться. Он пригибается и начинает спускаться в глубь пещеры, считая шаги.

Три шага — два метра. Сто пятьдесят шагов — сто метров. Сделав сотню шагов, Вениамин загибает палец. Спустя два загнутых пальца и еще семьдесят семь шагов он добирается до конца пещеры. Значит, длина ее примерно сто восемьдесят метров.

Луч жужжащего фонарика падает на маленькую дверцу в песчаной стене. Так. Теперь постучать. Раз. Два. Три.

Тишина. Нет ответа. Тогда постучим снова. Раз. Два. Три.

— Кто там? — доносится до Вениамина голос.

Это голос матери, и он идет словно из мира иного. Вениамин открывает глаза и видит женскую фигуру в окне. Утро едва забрезжило; Вениамин лежит на своей кровати. Кому это пришло в голову стучаться в окно в такую рань? Неужели это Вера?

Он вскакивает с постели, второпях натягивает на себя одежду и выходит на улицу.

— Вера, что случилось?

Ее прислала сюда барышня Лидия Степановна. Вениамин должен сейчас же бежать в Вельбовку. Бобров сильно избил этого студента, Соломона, и теперь нужно срочно доставить его в город, в больницу.

На изрытом оспой лице Веры нет и тени сожаления. Напротив, она прикрывает рот кулачком, подавляя радостный смех. Но смех прорывается наружу, домработница уже открыто смеется, подхватывает с земли корзинку и поворачивается уходить — у нее еще уйма дел. Ведь она забежала известить Вениамина по дороге на рынок. Они налетели друг на друга, как два петуха, но Бобров оказался сметливей. Он раздробил Соломону ногу тяжелым колом, а потом выбил зубы и потоптал сапогами.

Вениамин на минутку возвращается к себе в комнату. Еще очень рано, и дом Фейгиных погружен в сон. Парень быстро умывается и выбегает наружу. Тихи и безлюдны в этот час улицы Гадяча. Лишь коровы медленно бредут к постоянному месту сбора, откуда пастух забирает стадо на пастбище. Восточный край горизонта едва только начал краснеть, и над небом еще властвует прохладная темь. Капли росы поблескивают на дороге, на соломе и в уличной пыли, безмолвие окутывает дома и заборы.

Возчик Мордехай, бывший мясник, запрягает лошадь во дворе. Ромнинский поезд прибывает в Гадяч на рассвете, и Мордехай ежедневно встает затемно, чтобы вовремя успеть на вокзал.

— Доброе утро, реб Мордехай! Надо срочно ехать в Вельбовку!

— Чего это вдруг?

— Я должен привезти человека в больницу.