Когда распускается горецвет

Поморщился над своей оговоркой, но открещиваться от вырвавшегося признания не стал. Чего уж там! Не сегодня-завтра, он лишится прав на Адалу, и этот вот, чужой мужчина примется творить ее судьбу. Потому правитель Хаджи только быстро приподнял рукав мантии чуть выше локтя и продемонстрировал предплечье.

— Вот такой след оставляет эта клятва, — на его коже отчетливо была видна темная вязь рисунка: корона являлась подставкой дивному цветку. — Я давал ее матери Адалы. Боль была, скажу я вам, из разряда нестерпимой. В то время был молод и крепок, и все же не сдержал тогда стона.

— Пустое. Мне не привыкать к испытаниям. А указать хотел вот на этот пункт. Взгляните!..

— Но вы же сами только что говорили, что не станете обижать супругу ни физически, ни морально… — распрямил король согнувшуюся было над столом спину. — От чего же не согласны с пунктом?

— Вы сами понимаете, что как минимум трижды стану причиной боли, переносимой женой. А тут сказано что?

— Не понимаю вас.

— Так ли? А я не желаю, чтобы после первой брачной ночи магия клятвы построила непреодолимую стену между мной и Адалой. Да, да! Говорю о потере девственности. Или намекаете мне…

— Заткнитесь, генерал! — посуровел король. — Моя дочь чиста!

— А я намерен в первую же ночь подтвердить брак. Это, надеюсь, понятно. Я стану Адале мужем по-настоящему, и никто потом уже не сможет оспорить моих прав на жену. А если вы надеялись…

— Успокойтесь, лорд Ноймен! Даю слово, что не имел намерений творить козни и подличать. Я честно отдам вам дочь. И забрать ее девственность вы будете в праве. Хм, даже не предполагал, что можете быть таким дотошным… Но о каких еще двух случаях вы упомянули?

— Извините, мне приходится быть начеку. Потом ведь пойдет речь уже о моих детях, между прочим. Здесь вы, как отец, тоже должны меня понять. Как по-вашему родятся мои сын и дочь, если не принеся боль их матери?

— Сын и дочь? — брови короля изогнулись в недоумении.

— Да понятно же!.. Мне нужен будет наследник, а Адала хочет дочку. Впрочем, я только за второго ребенка, и не откажусь от девочки, разумеется.

— Но… вы разве не знаете?..

— Что ведьмы рожают только ведьмочек? Я развенчаю это утверждение.

— Но это не просто утверждение!..

— Пустое! Мы проводим ритуал клятвы, или как?!

Король некоторое время смотрел на Северина в задумчивости, а потом как очнулся от нее и хлопнул в ладоши. В ту же минуту в комнате появился высокий худой мужчина в мантии магистра.

— Поправьте тут и тут текст и… приступим!

Ритуал начался с заунывной песни мага.

— Это что? — насторожился при первом же ее звуке Ноймен. — Это плетение, как светлое, так и темное?!

— А вы что же хотели? — ответил ему вполголоса король. — В его составлении участвовала мать моей покойной жены. Теща была очень сильной ведьмой!

— Я не успел спросить… От чего умерла ваша супруга?

— Второй младенец убил ее, — помрачнел отец Адалы. — Ведьмы мало что могут сделать для самих себя… А роды у них проходят очень тяжело…

— Дьявол! Почему раньше не сказали?!

— Прерываем ритуал? — с готовностью произнес король.

— Нет! — твердо ответил Северин. — Продолжаем.

— Тогда замолчите, наконец! — король сердился.

И настал момент, когда на оголенном предплечье генерала начала пузыриться кожа, как от глубокого ожога. Правитель Хаджи не спускал глаз с лица мужчины. Да, если генерал вытерпел бы сейчас боль, не издав ни звука, то уже по ведьминскому закону становился Адале мужем. Вот только король не считал нужным посвящать новоявленного зятя в это преимущество договора.

Северин крепко сжимал зубы и неотрывно смотрел, как на руке кипела его плоть. И пусть у него резко выделились и заходили желваки, но не издал даже стона.

— Сейчас надо наложить вот это, — маг протягивал кусок ткани, смоченный в чем-то коричневатом и резко пахнущем.

— Нет! — полоснул по нему жестким взглядом генерал. — Я знаю эту примочку. Этот тошнотворный запах привяжется тогда ко мне на несколько дней, а мне уже сегодня ночью брать на ложе молодую жену.

— Но это лучшее обеззараживающее и заживляющее средство! — возмутился магистр. — Здоровье важнее… здесь такая глубокая рана…

— И с чего вы заговорили о брачном ложе? — вступил в спор правитель Хаджи. — Это не возможно без ритуала в храме! А мы его можем запланировать теперь… — король многозначительно посмотрел на красный отек на предплечье Ноймена, — дня через три, так думаю.

— Нет! Сегодня ночью ваша дочь разделит со мной постель. Никак не иначе.

— Вы меня не слышали? — нахмурился монарх. — У вас помутилось в голове?

— Это вы меня плохо расслышали… и хорошо не узнали еще, как видно! — усмехнулся герцог. — Неужели думали, что я столько времени боролся с темными силами и их носителями и не узнал ничего о ведьмах и их обрядах? Наивность! Вот это и есть мое право на Адалу, — Северин поднял вверх руку, где на воспаленной коже уже начал проявляться рисунок, точная копия вязи на предплечье короля. — С этого момента я ей муж, а она мне жена.

— Но храм! — в один голос произнесли маг и король. — А обряд!