Когда распускается горецвет

Адала напряглась, наблюдая за движениями отца, а еще удивилась, что он не предупредил ее о своем намерении иметь беседу с генералом. И почему сейчас? Что происходит? И тут же ей в голову пришла мысль: не придумал ли король выход из их ситуации? Час назад она говорила с ним, тогда судили-рядили так и этак, а выходило одно: ее браку с герцогом Кастинским быть. А теперь это неожиданное решение короля удалиться с лордом Нойменом… К чему бы это? Мучимая вопросом она так и прожигала взглядом широкую спину генерала, последовавшего за правителем Хаджи в соседний зал, именуемый малым приемным.

Дворцовый служащий предупреждающе распахнул двери перед королем нынешним и, что уж там угодно богам, но скорее всего и королем будущим. Северин Ноймен прошел мимо него широким уверенным шагом. Тяжелые золоченые створки за его спиной сомкнулись и как отрезали все звуки: перезвон приборов и хрусталя, голоса, музыку. За маской спокойствия мужчина скрывал волнение. Ведь воля короля и те тяжелые двери за спиной отдалили от него нечто важное. Второй тост должен был прозвучать за помолвку. Что затевалось? Хотели лишить его заслуженного приза за победу? И нет, не так, все могло быть гораздо хуже: у него могли отнять Адалу…

— Мое! — завибрировало в груди от знакомого чувства возбуждения, прямо как перед решающей битвой. — Моя! — что-то тонкое болезненное уязвимое напряглось под вздохом. — Люблю и никому не отдам! — пульсировало в ритм с сердцем.

— Уважаемый лорд Ноймен… достопочтимый советник… сын мой…

Последнее обращение Северина немного усмирило. Значило ли оно, что принцессу отдадут за него? А если все же нет?!..

— Вы должны понять меня, дор. Я ведь не только король, а еще и отец. Самое дорогое, что имеет родитель, это его дитя. У меня есть лишь Адала. Она добрая и чистая девочка. И по воле богов она теперь…

— Да, достанется мне. И я честно завоевал право вести ее к алтарю. Разве нет?

К черту протоколы! Туда же, куда Северин слал и дворцовый этикет. Не нравился ему этот разговор тэт-а-тэт. Выдержка начала хромать, или все из-за напряжения в душе, что достигло пика, но не сдержался и прервал самого короля. Дьявол! Откуда взялось ощущение, что над его желанием называть принцессу своей женщиной нависли черные тучи? Кто решил препятствовать?..

— Спору нет, — тяжело выдохнул правитель Хаджи. — Вы показали себя достойным ее руки. Но, мальчик мой, у нее такое хрупкое сердце…

— Я люблю ее! — вдруг произнес генерал. Сказал, как отрезал и вдруг сам почувствовал нечто, похожее на облегчение.

Так же твердо, как и всегда, звучал его голос, но король различил в нем некие ноты. Переживания отца позволили ему уловить тот оттенок в голосе. Да, герцог Кастинский был искренен. И все же…

— Она прелестная девушка… это так, — снова вздохнул король, — но вы же имеете такую репутацию…

— Хм! Непримиримый борец с темной силой…

— Вот именно. И хоть моя дочь никогда и нисколько не наводила порчу и смуты… тем не менее, от матери ей достался дар ведьмы, а вы…

— Про меня всем известно, не так ли?! Завоеватель. Гонитель. Истребитель. Необузданная сила, мощная воля, порой зашкаливает азарт. И я смертельно ненавидел оковы брака. Даже больше темного дара. Меня хотели женить давно… и мой король в том числе. Но и он понимал, что здесь приневолить не получится никак. А сердце молчало… до недавнего времени…

— Да что же случилось? — король, как простой смертный, всплеснул руками. — Адалу многие считают прелестной, но я знаю, что за вас сватали и более красивых женщин.

— Как посмотреть, — улыбнулся уголком губ генерал. — Для меня не оказалось никого милее ее.

— Но она имеет недостатки! Каюсь, избаловал свое единственное дитя. Многое разрешал. Девочка не знала материнского тепла и ласки, вот и…

— Гордячка! — заулыбался шире Северин, а глаза его заволокло дымкой воспоминаний. — Смелая малышка. Упорная выдумщица…

— Но послушайте! Она совсем еще девчонка. А встретите потом более желанную и искушенную женщину? Моя дочь этого не перенесет!..

— Вы тоже заметили, что она ко мне неравнодушна?!

— Хм! Вы видный мужчина… вам не отказать в уме… знаменитый воин…

— Она желает быть со мной так же, как и я с ней. Ее душа и тело откликаются на мой зов, только еще не призналась в этом себе. Мы судьба друг друга… чувствую это точно.

— Моя дочь так упряма, что может очень долго не признаваться в своих чувствах. Хватит ли у вас выдержки, лорд Ноймен? Или пойдете на штурм сразу же? Я вот что хотел сказать!.. У меня разрывается душа теперь. Я и отец и… король. Как родитель, честно говорю, не отдал бы за вас дочь. Но как король…

— Могу принести клятву, что стану уважать супругу и не причиню ей боль.

— Вот-вот, боль и унижение! — закивал головой старый король. — Я приготовил бумагу. Вы согласны принести клятву над ней.

— Магическую? — нахмурился Северин.

— Так и есть. Что скажете?

— Дайте изучить текст.

Через три минуты Ноймен отложил бумагу на стол.

— Я согласен… вот только!..

— Что там не так? — король нахмурился и направился к документу. — Это типовой договор. Я в свое время подписал его точную копию.