Когда связь крепка

Её звали Салли Диль, и она сильно напоминала предыдущих двух женщин – то же тонкое лицо, кудрявые каштановые волосы, изящное телосложение. Именно это сходство и привлекло его к ней. Кроме того, его притягивала её неосведомлённость. Она ещё не знала, что именно эти её черты и качества поставили на ней отметку смерти.

Он вздрогнул от этой мысли.

У него было сильное желание развернуться и пойти обратно через все вагоны до своего места.

«Я не буду этого делать, – попытался он сказать себе. – Не в этот раз».

Но ощутимая сила, гораздо сильней его силы воли, сжала его.

И тот же различимый голос, что со вчерашнего дня повторял «скоро», прошептал: «Сейчас».

Сила толкнула его, и он вошёл в поле зрения Салли.

Она с приятной улыбкой взглянула на него.

– Представить только, мы встретились здесь! – воскликнула она.

Она рассмеялась, он тоже. Это была, конечно, шутка: они уже три раза до того встречались в этом самом вагоне-ресторане. Ей казалось это чистым совпадением, что они временами едут на одном поезде.

Он подошёл к её столику.

– Вижу, ты пока ничего не заказала, – заметил он.

– Пока руки не дошли, – ответила она.

– Я возьму что-нибудь нам, – предложил он.

Её глаза блеснули.

– Это будет очень мило, Нэш, – сказала она. – Думаю, ты уже знаешь, что я хочу.

Он подошёл к стойке и заказал два сэндвича и пару капучино. В ожидании заказа он гадал, почему всем трём женщинам представился Нэшем. Но какое в сущности это имело значение?

Конечно, это имело значение.

Если какая-то из девушек сумеет скрыться от его злобных намерений, он точно не хотел, чтобы они знали его настоящее имя.

Когда сэндвичи и капучино были готовы, он принёс их к столику и уселся.

– Снова навещала своего брата? – поинтересовался он.

Её лицо погрустнело, она кивнула. Он знал, что она каталась между Карутерсом и Чикаго, чтобы навещать своего младшего брата, который лечился от наркомании.

– Как у него дела? – спросил он.

Салли устало покачала головой.

– Злится, – пожала она плечами. – Тревор хочет, чтобы я забрала его из центра, говорит, что он в порядке, что тридцати дней вполне достаточно и он готов начать жизнь заново… Но я знаю, что это неправда. Он не готов. Мы уже всё это проходили. Ему нужен полный срок в шестьдесят дней. Если он выйдет сейчас, спустя неделю же снова подсядет.

Она посмотрела в глаза мужчине.

– Честно говоря… Только я не должна это никому говорить.

Мужчина был тронут тем, что она доверилась ему.

Те две женщины тоже ему доверяли, они чувствовали себя в безопасности рядом с ним. И он был этому рад, предлагая им свою жилетку. Бедняга Ферн так хотела рассказать ему про своего ужасного отца, а Риз стремилась поделиться с кем-то своей любовью к женщине в Чикаго – им обеим нужен был тот, кто просто выслушает и не будет их осуждать.

– Об этом не узнает ни одна живая душа, – пообещал он.

И это была правда.

Салли взволнованно вздохнула.

– Я тоже злюсь, – призналась она. – Злюсь, что должна говорить ему то, что он не хочет слышать, потому, что ему не хватает ума самому понять это. Злюсь, что он сопротивляется и ненавидит меня за это. Не всегда, но иногда такое бывает. В такие дни как сегодня.

– А почему ты не должна на него злиться? – спросил мужчина.

Салли вопрос немного удивил.

– Потому, что он болен, конечно же, – воскликнула она. – Он делает это не нарочно. Это всё болезнь. И ещё я чувствую…

Её голос оборвался.

– Что? – переспросил мужчина.

– Какую-то вину. Вину за то, что у меня нет таких же проблем. «Не приведи Господь», как говорится. Я чувствую вину за то, что у меня всё нормально.

Он был рад тому, что она обеими руками сжимает свою чашку с капучино. Иначе ему пришлось бы предложить ей собственную руку для успокоения. А это было бы чересчур. Это бы установило между ними связь и сильно ранило бы его, когда ему пришлось бы разорвать её таким жестоким образом.

– Комплекс вины спасшегося, – объяснил мужчина. – Это совершенно естественно. А что насчёт злости – это просто на тебя давит ответственность, которую ты взвалила на свои плечи. Никто из твоих родственников не желает и пальца поднять, чтобы ему помочь. Всё это свалилось только на тебя. Ты – жертва собственного сострадания.

Она улыбнулась и слегка закатила глаза.

– О, об этом я не думала, – призналась она.

– Уж поверь мне, – заверил он. – Я не знаю никого, кто был бы так же добр и заботлив, как ты.

Он говорил это совершенно искренне, хотя это и не была полная правда – ему приходилось знать ещё двоих таких женщин.

Но обе они уже были мертвы.

Салли глубоко вздохнула.

– Я очень ценю, что могу поговорить с тобой об этом. Но… это кажется несправедливым. Это как игра в одни ворота. Ты всегда слушаешь о моих проблемах, но никогда не рассказываешь о своих.

Мужчина рассмеялся.

– Возможно, потому, что у меня нет никаких проблем, – сказал он.

Салли покачала головой.

– Нет, это неправда. Я чувствую это. Ты несёшь какую-то тяжкую ношу, всё это время. Ты так… так печален в глубине души. Ты слишком скрытный. А я бы хотела помочь.

Она моргнула от собственных слов.