Когда-то они не станут старше

Дина улыбнулась самой себе и гигантскому утру. Она распахнула ржавые ставни и панельные стены перестали быть препятствием. Слились. Растворились. Исчезли. Не злой свет и желтый воздух пролились в их уютную квартиру и Дина утонула. Без остатка и без сожаления. Это было славное, длинное и необъятное чувство. Дом всех чувств. Такая себе любо радонежноблагодать. Поймёт избранный. Не испугается единственный. Дина была избранной… Рассудочные пасмурные страхи всегда бродили по краям самой умиротворенной картины мира. Дина всегда отдавала себе отчёт, а Отис делал это изредка и невпопад. Она это знала точно. В отличии от всех остальных. По мнению окружающих все выглядело как раз наоборот. Отис представлялся степенным и здравомыслящим выходцем из провинции. Добившийся всего энергией, терпением и выдержкой. Дина всегда была столичной взбалмошной штучкой. Из уважаемой семьи государственных паразитов. Клеркообразных высокомеров. Неласковых телят с акульими зубами. Они моментально появляются там, где возникают хотя бы начала государства. Ладно устраиваются внутри государственной машины и начинают их ненавидеть. Тихо и неумолимо. Сосут, не брезгуя, державную титьку. С молоком и кровью. И ноют. Боже, как они ноют. Гнилые зубы на их фоне – это потешный хор веселых хорунов. Дедушка Дины ненавидел и презирал Британскую Империю. Мечтал о независимости и приходе Эры Носорога. Это он делал в свободное время от работы писарем и переводчиком в администрации самого главного угнетателя и людожора компании «Golden Mining». Его сын и отец Дины прочно окопался в первом независимом министерстве юстиции. Ненавидел тех кому служил и любил тех, кому служить собирался. Вплоть до самой пенсии и на пенсии не остановился. Она была жирной и позволяла не отвлекаться. По наследству Дине досталась отцовская должность и всё остальное. Безусловно прогрессивное. Дина презирала эту страну рабов и господ. Искренно и с оглядкой. Президент Мбала был гнусным карликом, а Армия Господа – праведные борцы и модные душки. Грубосделанный Отис соскальзывал с этой темы. Не догонял.

– Похоже, вроде как лицемерие. – сказал он, однажды. – Не знаю. Похоже.

– Какой же ты, глупыш. – восхитилась Дина. –А еще учился в иезуитском колледже. Нужно больше читать и видеть. Не стоять на месте.

– Но и бегать на месте тоже не дело. – разбубнелся Отис.

– Отис – ты приземлёныш и бубнист. Но я люблю тебя.

Они и вправду были совсем разные, и любовь между ними была настоящей и безусловной. Знал бы старик Гегель, что его теперь никто не знает. Но закон единства и борьбы противоположностей живёт и процветает.

Дина любила их квартиру. С душем за занавеской и кухонькой в одно щелевое окошко. Это был их маленький, но такой большой мир и он опасно качался над самой опасной и глубокой пропастью. Достаточно было подойти к окну в спальне, откинуть желтую занавеску и посмотреть налево. Туда, где к улице Счастья вплотную подступали улицы Волшебства и Прекрасной Незнакомки, а вместе с ними ужасные трущобы из картона, тряпок и ветоши. Дине было, что любить кроме мужа и вместе с ним. Дина одела короткие шорты с мягкой выпушкой. Из шкафа, сочиненного Отисом из реек и тонкой фанеры, Дина достала старую пожелтевшую рубашку мужа. Посадила высоко на живот белую бабочку из нижних углов рубашки и подошла к их мемориальной стене. Уборку квартиры она всегда начинала отсюда. Брала тряпку и, встав на стул, начинала протирать деревянные рамки всяческих размеров. Они были развешаны на стенах. В рамках было много фотографий, но не только. Дина взяла в руки рамку. Под стеклом хранился корешок билета на фильм « 40-летний девственник». Тот еще шедевр, но это была их первая встреча. Под стеклом хранились разные вещи. Даже окурок Мальборо в траурной рамке с надписью: Последняя сигарета Оти.10.05.2017. а потом еще один окурок с надписью: Самая последняя сигарета Оти.23.11.2017. Заканчивалась эта сигаретная эпопея фотоснимком скучнейшей Дины. За столиком кафе «Бурбон». Со стаканом виски и сигаретой в пальцах. Внизу под рамкой была аккуратная бумажка с женскими чёткими буквами: « Любовь терпит, а я нет…» Дина добралась до своих фотографий. Отис фотографировал ее везде и всяко, не всегда в таком виде, в котором желала бы Дина. Она сняла большой портрет мужа. Довольный Оти стоял на берегу реки и держал в руках гладиатора. Огромную хищную рыбу с зубами-пилами в оскаленной пасти. «Располнел» – подумала Дина. – «Надо обязательно напомнить про пиво». А дальше… Дальше всего пару строк. Важных. Про мадам Мотивацию. Какое-то время ее не будет. Я запер ее в чулане. Не морщите свои формалистские носы. Не надолго. У нее кожаная тужурка и потёртый маузер. Но я пишу не роман. Я пишу правду. Иногда мотивация делает жизнь лучше, иногда хуже. Может это хорошо, но мне не нравится. Пусть будет как будет. Зачем объяснять то, что и так на виду. По шире откройте глаза. Так это работает.