Когда в пути не один

Мелешин, довольный ходом филипповского дела, уточнив задание своему помощнику, отпустил его ровно в пятнадцать ноль-ноль. Он уже наметил план разговора с изобретателем: вначале прочитает ему жалобу инвалида войны; назовет варианты вынужденных мер для восстановления законной справедливости, вплоть до отключения воробьевского телефона, а уж затем, когда точно выяснит, что заявление в суд написал Воробьев, предложит ему забрать его, причем немедленно.

Все шло как по расписанию. После прочтения письма инвалида войны Кучеватова Воробьев моментально сник. Одна мысль, что он может лишиться телефона, окончательно отбила у изобретателя всяческое желание воевать против Филиппова, и он готов был пойти на любые уступки — лишь бы ему оставили вожделенный телефон.

Заметив, как изменился весь облик ершистого изобретателя, Мелешин повел свою линию дальше:

— Кстати, Владимир Григорьевич, повестка Филиппову в суд — это следствие вашего заявления?

— Да-а.

— А какие у вас к нему претензии?

— Он примазался в соавторы, использовал свое служебное положение! — заученно выпалил изобретатель.

— А мы знаем Филиппова как порядочного, честного человека. И верим ему. И насчет «примазался» у нас другая точка зрения.

— Ин-н-тересно, какая?

— Наша точка зрения следующая, — резко и уверенно, словно с трибуны, произнес Мелешин. — Вы, да-да, именно вы, Владимир Григорьевич, уговорили Филиппова стать соавтором. Уговорили! И не стройте из себя обиженного. Из-за задержки с установкой телефона вы хотели опорочить честного работника. И вот мой вам единственный совет: если хотите, чтобы телефон остался в вашей квартире, заберите свое заявление из районного суда. И сделайте это сегодня же! Это ваше законное право. Никаких вопросов в суде к вам не будет. И у нас тоже.

Воробьев внимательно слушал секретаря облисполкома. Такого поворота событий он явно не ожидал и сильно испугался. И дело было не только в телефоне. Хотя и в нем тоже. Владимир Григорьевич очень дорожил своим телефоном, без преувеличения чувствовал себя с ним по-настоящему человеком. Все свои дела по изобретениям и рационализаторству начинал теперь с телефонных вопросов. Да что греха таить — даже в общении с соседями по дому приятно было ощущать себя личностью более значительной, имеющей особые права и привилегии. Словом, Воробьев сразу же понял, как плохо ему будет жить без телефона. Но понял он и еще одно. Затеяв игру против помощника председателя облисполкома, он не учел главного — силы, организованности, компетентности, да что говорить, могущества людей его круга.

Не заикаясь, Воробьев твердо сказал:

— Я согласен! Заберу заявление. И сегодня же, как вы и предлагаете.

— Хорошо! — одобрил Мелешин. Другого он и не ожидал.

Теперь ему нужно было выяснить, чего хотел изобретатель, обращаясь в Комитет по делам изобретений и открытий.

— Кстати, — заметно смягчаясь, продолжал секретарь облисполкома, — позвольте вас спросить, Владимир Григорьевич, о чем вы просили в своем письме в Москву? О наказании Филиппова или…

— Никакого наказания, — живо откликнулся тот. — Просто хотел, чтоб Филиппов отказался от соавторства.

— Он уже сделал это.

— Как?

— Мы получили письмо из отдела методологии Комитета по делам изобретений и открытий. Уже отправили и свой ответ, сообщив в нем о принятых к Филиппову мерах. А вместе с письмом отослали и заявление Филиппова об отказе от соавторства, — пояснил Мелешин.

— Какое же наказание он получил? — не удержавшись, спросил Воробьев.

— Позвольте вам заметить, Владимир Григорьевич, что в этой истории ваша позиция более чем странная. Поэтому я намеренно не буду отвечать на ваш вопрос, — охладил неподдельный интерес изобретателя Мелешин. — Вы лучше объясните мне: чего вы хотите от Филиппова?

— Чтобы он отказался от соавторства.

— И какой вам прислали ответ из столицы?

— Мне сообщили, что лишить его соавторства по моему ходатайству могут в том случае, если к нему будет приложено заявление Филиппова, заверенное у нотариуса, — пояснил Воробьев.

Мелешин на секунду задумался.

— Думаю, мы решим эту проблему прямо сегодня, — сказал он, наметив пригласить Филиппова после беседы с изобретателем, и уточнил: — Но при одном условии.

— Слушаю.

— Сделаем это, когда вы сдержите данное вами слово и придете ко мне со своим заявлением, которое вы заберете в суде, — объяснил Мелешин и добавил: — А мы со своей стороны будем искать пути решения вопроса по письму инвалида войны Кучеватова, не затрагивая ваших интересов.

Последняя фраза секретаря облисполкома сразу успокоила встревоженную душу Воробьева. Поверив, что его телефон не отключат и не поставят на блокиратор, он поспешил подтвердить свое обещание еще раз:

— Я заберу в суде заявление и принесу вам. Сегодня же все сделаю. Только очень прошу об одном: заявление Филиппова должно быть заверено нотариусом.