Когда выходит отшельник

Он улыбнулся, слез со стула и закрылся на кухне, двигаясь так же неслышно, как Пушок, нашедший приют на ксероксе, взглянул на часы на экране мобильника, которые сверил с часами в кафе. 16:52. Он подождал одну минуту и позвонил Декартье:

– Ты на месте?

– Подъезжаю. А ты?

– На месте. Сколько времени понадобится твоим полицейским, чтобы переодеться в полицейских?

– Две минуты.

– Приступаю к выполнению фокуса. Удачи, Декартье.

– И тебе, Берг.

На сей раз Адамберг без всяких предосторожностей зашел в ванную, держа в руке стул, открыл кран над раковиной и как ни в чем не бывало стал мыть руки. За смежной стеной немедленно спустили воду. Только мужчина был соседу совершенно ни к чему. Но он был осторожен, очень осторожен. Поскольку он хотел, чтобы Фруасси поверила в загадочную неисправность унитаза, хотел ее напугать и внушить гнетущие сомнения, он должен был подать сигнал, кто бы ни находился в ванной. Адамберг смотрел в зеркало на “датчик дыма”, который улавливал не дым, а несчастную Фруасси. При свете дня Ретанкур обязательно заметила бы объектив камеры. Но она осматривала ванную вечером, поднимала глаза к потолку, и ее слепили лампы встроенных светильников, размещенных вокруг датчика. Адамберг зажег свет, не отрывая взгляда от объектива. Линза не блестела. С чувством безграничного удовлетворения он взобрался на стул и отвинтил устройство. Теперь парень в курсе. Адамберг прижался ухом к северной стене, из-за которой доносились только негромкие звуки, но там явно кто-то засуетился, стал передвигать вещи, открывать шкаф.

Спустя одиннадцать минут мужчина торопливо вышел из дома. Отодвинув штору, Адамберг смотрел в окно на полицейских в форме и с оружием: не заметить их было невозможно. Реми Марлло, или как его там, пузатый мужичок невысокого роста с рюкзаком на спине, решил бежать. И угодил прямо в руки комиссара Декартье.

– Куда это мы бежим? – зверским голосом заорал комиссар, чтобы его непременно услышали возможные свидетели. – Ты что, боишься полицейских? Как их увидишь, сразу даешь деру?

– Может, чувствуешь за собой какую-то вину? – осведомился один из лейтенантов.

– Нет, конечно! Вот черт! Чего вы от меня хотите?

– Хотим узнать, почему ты бежишь.

– Потому что спешу!

– Ты не спешил, когда вышел из дома. А как только нас увидел, сразу понесся изо всех сил!

– Что у тебя в рюкзаке? Наркота?

– Вы что, я такое не употребляю!

– Может, ты что-то другое употребляешь?

– Да что вы от меня хотите, в конце концов?

– Хотим знать, почему ты убегаешь.

Адамберг успокоился, задернул штору и уничтожил все следы своего пребывания у Фруасси. Пусть никогда не узнает, что у нее было обнаружено это мерзкое устройство. Нужно немедленно установить новый детектор дыма. Он позвонил Ламару, который без посторонней помощи построил дом для своей матери в Гранвиле. Бригадир заверил его, что через два часа все будет сделано. Адамберг отправил ему фотографию устройства и его размеры, чтобы тот подобрал похожее. Хотя Ламар не знал, что работает в квартире Фруасси, Адамберг потребовал от него, чтобы он молчал, а Ламар даже слегка обиделся: как можно ставить по сомнение его умение держать язык за зубами? Ведь он пришел в полицию из армии – Великой Немой[6], – и это, бесспорно, наложило на него отпечаток. Конечно, ему не хватало воображения, но он был исполнителем, о каком можно только мечтать. А люди с воображением считали своей священной обязанностью без устали спрашивать, насколько обоснованны те или иные действия.

Декартье оставалось только сдержать слово. Адамберг считал, что тот так и поступит.

Глава 15

Комиссар назначил Ретанкур встречу на заднем дворе комиссариата. Она вышла к нему широким гусарским шагом, едва он захлопнул дверцу машины.

– Дело сделано, – спокойно сообщил Адамберг. – Она никогда ни о чем не узнает.

Он сунул руку во внутренний карман куртки и вытащил детектор дыма.

– Вот, – показал он на черный выпуклый глазок, блестевший на солнце.

– Боже мой, – пробормотала Ретанкур, поморщившись от досады.

– Все закончилось, Виолетта, – ласково проговорил Адамберг.

– Нет, она заметит, что детектор дыма пропал.

– Сейчас, когда мы с вами разговариваем, Ламар устанавливает другой. Очень похожий, только настоящий.

Ретанкур почувствовала прилив восторга, хотя плохо умела выражать это ощущение, как и многие другие.

– Он же показался мне нормальным, этот датчик, – прошипела она сквозь зубы и нахмурилась. – И то, что она его установила при первой же возможности, тоже. Вот дерьмо! Я должна была заметить.

– Нет.

– Должна была. Но я представить себе не могла, что камеры слежения так быстро начнут встраивать в эти штуковины. Еще полугода не прошло, как появилось распоряжение об обязательной установке датчиков. Наверное, это и сыграло роль, и я расслабилась. Черт, мне нужно было догадаться, – повторяла она.

– Нет, потому что вы не могли. По крайней мере, только не вечером, при свете встроенных ламп. Линза не блестит. Я проверил.

Адамберг почувствовал, что она немного успокоилась и перестала корить себя.