Когда запоют мертвецы

Вереск покорно брел за ней, неся на спине собственный обед. Ресницы его слиплись от мокрого снега, а на гриве блестели растаявшие снежинки. Дису укачивала мягкая поступь ее коня. Шум моря служил ей колыбельной с самого рождения, и, двигаясь по знакомой тропе, она ощущала себя спокойной и собранной. Думала только о том, как бы засветло добраться до устья Эльвюсау, где река сливается с морем, и успеть на паром. Временами она спешивалась и шла пешком – идти было легко и приятно. Юбка согревала ноги и придавала им силы.

Один паромщик отказался переправлять девушку вместе с лошадью, зато второй, взглянув на Дису, согласился немедля, точно ждал именно ее. В пути он расспрашивал, живут ли на другой стороне у девушки родственники, ждет ли ее там семья. «Скоро и узнаю», – коротко ответила она, скармливая Вереску сено.

Оказавшись на другом берегу, Диса снова села верхом и пустила коня мягким шагом. Она ни о чем не думала и ничего не загадывала. Быстро стемнело, распогодилось, на небе высыпали мелкие свежие звезды. Она наслаждалась нежной ночью и поглаживала Вереска по шее, чтобы он не занервничал в темноте. Только когда девушка разглядела очертания церкви, маячившие впереди, она поняла, что дорога подходит к концу, но совсем не устала, не хотела ни есть, ни спать.

Мягко шумело озеро Хлидарватн, слабо светилось окошко пасторского домика. Диса спешилась. Шаги Дисы становились все медленнее. Тревожно и устало вздыхал за ее плечом Вереск. Наконец она остановилась перед дверью.

Отчего-то ей стало страшно. Она выросла на историях о чудищах, проглатывающих целые галеоны, о людях в тюленьих шкурах и отвратительных водяных, что видят сквозь предметы и человеческие чувства. Чего же она теперь испугалась? Девушка постучалась трижды, и преподобный Эйрик открыл. Все это время он ждал на пороге. Наверняка у него была заготовлена парочка-другая остроумных замечаний, но Диса его опередила:

– Пока я шагала вдоль побережья, – сказала она вместо приветствия, – меня не покидала одна забавная история, которую рассказывают в наших краях. О женщине по имени Мойрхильд. Если впустите меня и отведете Вереска на конюшню, я вам ее расскажу.

Стоило ей переступить порог дома, как ноги перестали гудеть, а нервозность улеглась. На душе наступил штиль. В доме она заметила безуспешные попытки прибраться: часть записей была сдвинута в угол, а всю посуду Эйрик сложил рядом с очагом. Ткацкий станок с заготовкой нового полотна стоял у окна.

В бадстове горело несколько ламп с ворванью. В котелках над огнем кипела вода и готовилась наваристая мясная похлебка. Диса опустилась на постель и скинула ботинки. Ноги у нее покраснели, кожа на пальцах скукожилась.

– Вы не устали? – спросил Эйрик, подбрасывая в очаг сухих водорослей.

– Устала, конечно! И мой Вереск утомился. Или вы думали, что я могу прошагать бог весть сколько и потом тут викиваки плясать? Ноги-то гудят!

Это было правдой. После того, как она преодолела последний рубеж и наконец уселась, икры свело судорогой от холода. Эйрик улыбнулся и взял ее ступню в свои большие горячие руки. Диса пискнула от неожиданности. Преподобный осторожно промял замерзшие ноги, и под его сильными пальцами плоть разогрелась и успокоилась. Невольно она вспомнила, как те же самые руки хватали и стискивали ее, точно хотели раздробить каждую косточку. В этот раз они дарили облегчение.

– Должен принести свои извинения за это мальчишество…

– Ну, вы вложили в него немало труда. Как и я в ту кофту.

– Расскажите, зачем вы ее связали? Честно.

Промяв и согрев одну ногу, Эйрик взялся за вторую. Он подсел ближе, уложил ступню себе на колено и надавил пальцами на середину так, что по всему телу девушки прокатилась волна тепла. Смотрел Эйрик при этом Дисе в лицо, позволяя рукам делать свое дело. Она поерзала на месте, подбирая слова:

– Сначала я хотела, чтобы вы в меня влюбились. Я думала, что с помощью супружеской травы этого несложно добиться. Потом поняла, что так все равно ничего не выйдет, и забросила эту мысль, а в усадьбу кофту привезла случайно. Потом вы меня, как обычно, разозлили, и я решила, что хоть раз, но сделаю так, чтобы…

Она замолчала. Он все понял.

– А вы почему молчали, преподобный? Честно.

– Я не знал, что писать. Сперва хотел предложить вам стать моей женой, но понял, что это никуда не годится. Я старше вас на десять лет. У меня всего-то и есть, что маленький дом, ветхая церковь, корова да пара овец.

Диса откинулась на кровати и засмеялась. Уютно трещали сухие водоросли в очаге.

– Да уж, негусто… А юбку мне зачем соткали?

– Сначала ваша история. Вы обещали.

Она прикрыла глаза. Пастор принес ей теплые носки – большие и пушистые, как облачка из овечьей шерсти, – налил в миску немного мясной похлебки и плеснул в кружку аквавита.