Когда запоют мертвецы

…Арни ждал их на улице. Солнечным утром он выбирался из бадстовы и готовил обед или брал посох и ковылял к озеру, чтобы набрать там ягод. А еще он любил первым встречать гостей. Это всегда поднимало ему настроение.

У порога стояли, помахивая хвостами и тряся ушами, Гекла и Керн – те самые лошадки, которых Бьёрн обменял на дом в Стоксейри. С ними были двое мальчишек-пастушков лет двенадцати – чумазые, покрытые прыщами размером с вулканические кратеры, с оттопыренными ушами, сквозь которые просвечивало солнце. Один из пацанов сидел верхом на Гекле лихо, как умеют только мальчишки: без седла, с одной веревкой, кое-как накинутой на шею лошади. Второй держал Керн за такую же веревку, а сам оттягивал рубашку, пытаясь что-то прикрыть.

– Это еще что такое? – рявкнула Диса, выходя на порог.

На душе у нее было паскудно, так что, может, и неплохо на ком-то отыграться. Эйрик только добродушно сощурился на солнце и кивнул пастушкам, как старым товарищам, словно сам же их пригласил.

– Это, сестрица, – протянул Арни подозрительно довольным голосом, – кража. Самая настоящая.

– Ворам в нашей стране отрубают руки, – жестко заметила она. – Уже решили, которой пожертвуете? Я сразу куплю ее у палача. Рука вора всегда сгодится в хозяйстве.

– Мы не крали! – возмутился тот, что сидел верхом, и неловко поерзал. – Мы взяли покататься и вернули бы еще до того, как вы смекнете.

– Правда, госпожа, – смущенно подтвердил второй, переступая с ноги на ногу. – Мы не воры.

– Ну будет, Диса. – Эйрик выглядел довольным, точно сам подначивал мальчишек угнать лошадей с пастбища. – Видишь, вернули. Разве воры бы так поступили? Что, крепко пристал, дружок?

Всадник буркнул в ответ что-то неразборчивое.

Диса переводила взгляд с одного пацана на другого и никак не могла заставить себя хорошенько разозлиться. Слишком ярко светило солнце, слишком расслабленным выглядел муж.

– Ладно, слезай, – велела она, хмурясь, чтобы не казалось, что она все простила. – Вот расскажу вашим мамкам, они вас так высекут, что всю ночь будете жопы в озеро макать!

– Так мы не можем! Мы пристали! – взвыл мальчишка на лошади и подергался, показывая, что штаны накрепко прилипли к лошадиной спине. От досады он даже ударил Геклу пятками, и та, неправильно расценив его намерения, двинулась в сторону конюшни. Эйрик, хохоча, придержал лошадь за шею и чудом успел убрать руку от клацнувших рядом с его пальцами зубов. Кобыла всхрапнула. Весь вид ее говорил, что она, может, минуту и подождет, но если кто и дальше будет вставать между ней и сеном, то горько пожалеет.

– Он же смог, – кивнул Арни на второго пастушка, красного, как вареный лосось.

– Да, расскажи, как это у тебя получилось, – попросил Эйрик. – Как это ты штаны отлепил?

Пастушок ответил так тихо, что Диса, Эйрик и Арни невольно сделали шаг к нему.

– Чего ты там лепечешь? – прикрикнула Диса. – Как, тебя спросили, ты штаны отлепил?

– Никак, – вздохнул он и показал кусок сукна. – Отрезал.

Арни расхохотался. Смех у него был пугающим: сиплым и каким-то скрипучим, как старая телега. Диса тоже хмыкнула, а Эйрику, кажется, такая находчивость пришлась по душе. Он хлопнул в ладоши и попросил Арни налить мальчишке молока за смекалку. Гекла все настойчивее стремилась в конюшню, поэтому второй пастушок нервничал все больше.

– А меня вы снимете? – захныкал он, обращаясь к Эйрику. Пастор обернулся на жену.

– Еще чего! – возмутилась та и, достав из ботинка нож, протянула ему. – Твой дружок один должен голым задом щеголять?

* * *

Эйрик никогда не злился, когда у него что-то пытались украсть из нужды или ради шалости. Диса ворчала, что этак муженек все разбазарит, но на самом деле прижимистой не была. Сердобольной жалости, впрочем, в ней тоже не наблюдалось. Диса не квохтала над детьми или увечными, не подавала каждому бедняку, что стучался в их дом, но и не отказывала в миске супа тем, кого эта еда могла спасти.

Сам Эйрик не терпел только воровства из жадности. Это он считал подлостью, заслуживающей наказания. Как-то раз пара рыбаков стащила у них сено. Это обнаружила Диса, выйдя из коровника после утренней дойки и не досчитавшись травы, которую на ночь они собрали в кучу, а днем намеревались снова раскидать на просушку. Возмущенная, она пожаловалась мужу. Эйрик старался не подавать вида, что злится. Покажи он, что сердится, начнет накаляться и Диса – и тогда не будет нужды даже отправлять воров под стражу и отрубать руку, потому что руки у несчастных отсохнут сами собой.

Дисе пастор пообещал, что воры пожалеют о своем поступке. Едва настала пора обеда, как оба рыбака явились с повинной. Оказалось, что их кони, наевшись краденого сена, бросились пить и не могли остановиться. Рыбаки опоздали в Гриндавик, потеряли целый день, а все потому, что пытались провести Эйрика из Вохсоуса. Преподобный им все простил, но предупредил, чтобы больше не заигрывались.