Когда запоют мертвецы

Все же Диса хотела получить эту книгу, о которой так много слышала от старой ведьмы. Она уже взяла от той все, что старуха могла дать, и выгрызла ее знания, как стая коз уничтожает лес. Тоура стала похожа на оголенную пустыню. Опустошив свою наставницу, Диса принялась искать другие источники. Она цеплялась за все, до чего могла дотянуться: за обрывки историй старого Свейнна, за его безобидные записи вроде того, каким отваром излечить подагру и как приручить мелких демонов, похожих на стаю мошки. Но Дисе хотелось большего. Гримуар голландского капитана мог бы приоткрыть ей новые двери, у которых до того она могла лишь топтаться. Но достать его самолично нечего было и думать – Паудль подвернулся очень кстати.

Правда, она вовсе не хотела причинить ему вред.

Она просто думала, будто все предусмотрела.

* * *

На четвертый день дурман в голове Паудля немного отступил. Неясно, было ли то действие отваров и заклятий или ослабело действие чар, наложенных капитаном, но наутро, когда Диса, как обычно, принесла ему немного скира и сушеной рыбы, Паудль поприветствовал ее почти разумно. Его глаза покраснели и сильно слезились, и молодой человек жаловался, что видит все нечетко. С трудом, отвлекаясь и путаясь в словах, он рассказал Дисе о произошедшем на корабле. Внимательно выслушав его, девушка помолчала, давая ему возможность осыпать ее проклятиями и бранью за то, что втянула его в это. Но Паудль просто вернулся к своему печальному оцепенению. Несколько часов она билась, пытаясь заставить его нарисовать увиденные в книге знаки, но все без толку.

Потребовался еще один день, прежде чем Паудль снова заговорил. Сил у него осталось так мало, что он даже есть не мог, и просил лишь доставить его в Вохсоус, к брату. Возвращаться к матери в таком состоянии он не желал: хоть та и была сильная женщина, но зрелище безумного, почти ослепшего сына просто убило бы ее.

Без лишних вопросов Диса оседлала его и свою лошадь и помогла Паудлю забраться в седло. Он сидел, как куль с мукой, кое-как держась за поводья, так что ей пришлось привязать к недоуздку его лошади веревку, чтобы не дать ей сбиться с пути. Сольвейг застала их за сборами.

– Зачем ты везешь его к брату? – прошипела она, отведя Дису в сторону. – Что ты ему скажешь?

– Что Паудля разбил удар. Или что голландцы навели на него порчу. Придумаю что-нибудь. В пути мы проведем целый день, может, удастся его разговорить. Не вечно же ему торчать в фактории – это и внимание может привлечь.

– А если твой собственный брат спросит, где ты?

Диса поставила ногу в стремя и села верхом, подобрав юбки так коротко, что стали видны ее полосатые чулки.

– Не спросит, – уверенно ответила она.

Сольвейг противилась затее Дисы как могла, но отговаривать девушку было все равно, что разубеждать лисицу съесть жирную мышь или тюленя – полакомиться рыбой.

Путь до Вохсоуса был недолгий и лежал вдоль побережья. От неспешной езды Паудль задремал прямо в седле. Морской бриз обдувал его лицо и облегчал муки. Его веки опухли, и глаза открывались с трудом. Несколько раз молодой человек чуть не сползал на землю и каждый раз чудом хватался за луку в последний момент. Однажды он признался Дисе, что во сне его мучают кошмары, но отказался описывать, что именно видел.

В конце концов Диса оставила попытки его разговорить. Они переехали по мосту небольшой перешеек через Эльвюсау, как раз в том месте, где река впадает в море, и двинулись дальше на запад. Однообразный пейзаж наводил скуку, и только перекаты воды разнообразили его и помогали скоротать долгие часы верхом. Один раз Диса ненадолго устроила привал, чтобы облегчиться и перекусить, и снова тронулась в путь, радуясь, что их путешествие выпало на время белых ночей, когда солнце за весь день ни разу не заходит за горизонт.

К вечеру они проехали мимо церкви Стрёнда, где служил преподобный Эйрик. Церковь была неплохо отремонтирована: торф, которым латали стены, был совсем свежий, в зеленой кровле не зияло ни единой дыры. Каменная ограда вокруг церковного двора нигде не обвалилась и не осыпалась, а сложенные неподалеку куски дерна намекали на то, что, возможно, церковь ждет пристройка. Отсюда до дома пастора оставалось всего ничего. Они двинулись по пустоши, поросшей вереском, в сторону озера Хлидарватн. Диса чувствовала себя неуютно, удаляясь от морского берега. Она не любила путешествовать в глубь страны и не доверяла суше.

Домик преподобного Эйрика стоял у кромки озера. Вода в это время года была такая прозрачная, что на дне виднелись круглые серые камешки, расцвеченные бликами. Береговая линия была изрезана мелкими бухточками и заливами, вдали из воды выступали крошечные островки суши с одинокими деревцами. Хутор преподобного Эйрика прятался в одной из бухт. Маленький домик с зеленой крышей был чуть выше обычного – вероятно, строитель для удобства приделал сверху чердак.