Когти тигра

Дуга осады вычерчена на карте очень четко, толстым красным карандашом. Пламенеет будто подкова, докрасна раскаленная на углях наковальни. Концы подковы уперлись в море.

Пять месяцев назад в Севастополь прибыли последний железнодорожный состав, а также последняя груженная доверху машина. Затем путь со стороны суши был закрыт.

Добраться до Севастополя по воздуху нельзя. Немецкие самолеты неотлучно на перехвате. В общем, двери на земле и в воздухе забиты наглухо. Свободен только выход в море.

На все про все одна-единственная коммуникация — морская. И на этой тонкой ниточке, соединяющей Севастополь и Новороссийск, держится теперь снабжение осажденного города. Оборвись она — и города нет!

Григорий, как флагманский специалист, знал, что Севастополю требуется ежедневно шестьсот тонн одних лишь снарядов и патронов. Получает же Севастополь в шесть раз меньше — едва лишь сотню в день. Этими тоннами железа, расходуя их экономно, более того — скаредно, приходится прикрывать осажденный город с суши, с моря и с воздуха.

А горючее? А продовольствие? А пополнение?

И ведь еще нужно вывозить раненых! На войне это всегда одна из самых важных и трудных задач, в особенности во время осады. Наши транспорты, танкеры и корабли конвоя гибнут по пути из Новороссийска в Севастополь от немецких снарядов и самолетов. Всё же отдельные корабли прорываются в порт назначения. И здесь, на морском пороге Севастополя, их подстерегает новая опасность, затаившаяся под водой.

Именно с помощью мин хотят немцы заполнить неширокий промежуток между концами раскаленной подковы. Едва концы ее сойдутся, как Севастополь очутится в кольце.

Но городу не выстоять, если последний его выход — к морю — будет закрыт, если прекратится регулярный подвоз пополнения, боезапаса, горючего и продовольствия!

Вот чем угрожают эти упрямые, не поддающиеся тралению, неразгаданные мины на входном севастопольском фарватере…

Глубоководная тварь

Артналет кончился, затем, спустя пятнадцать — двадцать минут, началась бомбежка. Григорий, полностью уйдя в решение задачи, уже не замечал ни тишины, ни шума.

Мысленно он проверил себя. Взорвавшиеся неразгаданные мины при отбуксировке не соприкасались с грунтом, он был уверен в этом. Случайный толчок исключался.

И оба раза взрыв произошел у самого берега, на мелководье. Стало быть, есть что-то внутри мин, что не пускает их из воды. Что бы это могло быть?

В детстве Григорий читал о хищных рыбах, которые живут на большой глубине. Они приспособились к этой глубине. Но, будучи выброшены подводным землетрясением на мелководье, погибают мгновенно.

Такой глубоководной хищной тварью была и эта новая мина. Конструкторы, видимо, снабдили ее особым защитным прибором, — он остается в покое лишь до тех пор, пока на него давит достаточно высокий столб воды. Стоит уменьшиться давлению, как прибор срабатывает. Тогда мина взрывается и вместе со своей тайной ускользает из рук настойчиво пытающихся разгадать ее советских минеров!

Да, так, несомненно, и было.

Но если мину нельзя вытащить для разоружения на берег, то, стало быть, надо спуститься к ней на дно и разоружить ее там!..

Спуститься и разоружить?..

Григорий подождал немного, давая себе время освоиться с этой мыслью.

На первый взгляд она фантастична. И в то же время в ней есть своя подкупающая логика.

Разоружение под водой будет лишь частичным. Не обязательно вырывать у хищной твари все ее зубы. Достаточно ограничиться двумя зубами. Иначе говоря, надо снять с мины только защитный прибор, который не выпускает ее из воды, а заодно с ним и второй, который не переносит толчков.

После этого мина будет доставлена на берег, где минеры уже без помех займутся ее главной тайной.

Однако среди минеров нет бывших водолазов. Обучить водолаза минному делу? Потребуется слишком много времени.

Но к решению можно подойти и с другой стороны. Намного проще обучить минера водолазному делу, чем водолаза — минному. Для этого достаточно, вероятно, недели, если проводить обучение форсированным темпом.

Глубины на фарватере сравнительно небольшие. Спускаться на дно придется, понятно, в туман, чтобы не вызвать подозрений у немцев.

Но кто из севастопольских минеров спустится на дно?..

Григорий снова дал себе короткую передышку.

Одно из наиболее тягостных душевных состояний — бесспорно, нерешительность. Пока есть еще время колебаться, сомневаться, взвешивать, душа разрывается на части. И это не только тягостно, но и унизительно. Человек как бы беспрестанно оглядывается по сторонам, встревоженный, суетливый, растерянный. Покой приходит к нему лишь тогда, когда решение наконец принято.

Насколько все было бы легче, если бы командующий флотом принял решение за своего младшего флагманского минера, иначе говоря, отдал бы ему приказ. Но дело не так просто. Это тот редкий случай на войне, когда надо все взвесить, понять, а потом самому для себя решить!

Никто в кубрике флагманских специалистов не подозревал, какую мучительную внутреннюю борьбу переживает сейчас Григорий. Все заняты вокруг, погружены по уши в свои неотложные дела.