Кока-гола компани

У КАСКО НЕЗАДОЛГО ДО РАБОЧЕГО СОВЕЩАНИЯ

Каско, предвидящий грядущие на рабочем совещании (в 13 часов) неприятности, ловит себя на том, что, выслушав информацию о времени и месте, которую заплетающимся языком промямлил Спидо, пару раз коротко вздыхает. Каско вспоминает эпизод на съемках КОКА-ГОЛА и пытается выстроить в определенной последовательности аргументы в свою защиту и в доказательство вины Типтопа: 1. Это Типтоп подстроил. 2. У меня есть доказательства. 3. У ЕБУНТ есть три разных видеозаписи этого. 4. Это все видели режиссер, продюсер и два оператора. 5. (Если всплывет история с визуальным контактом). То, что мы смотрели в глаза друг другу, нельзя считать фактором, способствовавшим произошедшей неприятности. 6. Я не гомосексуалист. 7. Как только я осознал, что происходит, я постарался высвободиться из орального захвата Типтопа. 8. Я потом чувствовал себя нехорошо (ложь). 9. Я этого никоим образом не планировал. 10. Даже если бы такое и было в планах, я бы никогда не посмел ничего подобного сотворить на глазах у своего отца. 11. На мой взгляд, достойно сожаления, что такой эпизод имел место, и я совершенно согласен с тем, что Типтоп ни в коем случае не должен был такого допустить. Каско быстро соглашается сам с собой в том, что, имея на руках такие козыри, сможет полностью очистить свое имя.

То, что они две недели тому назад снимали, было самой последней сценой в КОКА-ГОЛА КАМПАНИ. Сцены снимают в хронологическом порядке, чтобы облегчить работу не слишком одаренному, но работающему над несколькими проектами сразу режиссеру-Петеру, он занимается еще и монтажом видео. Поскольку Эр-Петер не обращался к Каско, тот полагает, что сырого материала для монтажа у них достаточно, хотя съемка и была остановлена после того, как Типтоп эякулировал мимо лица Горации.

Более странно то, что, с тех самых пор, как папа Ханс встал и покинул съемочную площадку, он не давал о себе знать. Так же странно и то, что он, судя по всему, ничего не сказал Симпелю. И Соне тоже. Каско довольно много думал об этом в последнее время, и в конце концов теперь, когда ему сообщили о заседании, пришел к мнению, что папа Ханс совершенно сознательно придерживает сочные детали, специально для того, чтобы со злорадством обсосать их на итоговом заседании. Ничто не сравнится с любовью папы Ханса к неловким ситуациям. А на этот раз он, очевидно, сам себя превзошел. Каско представляет себе, как он с наслаждением вспоминает в подробностях эти постыдные моменты, приберегает их в качестве рождественских подарков на Сочельник.

Каско набрасывает на себя одежду и торопится на улицу, но, захлопнув дверь, вспоминает, что забыл посмотреться в зеркало, потому торопится назад и смотрится в зеркало. И вот пока он стоит и смотрится в зеркало, он вдруг вспоминает о двери в дом 16 по улице Эйбльсгате, которую они с Типтопом должны оставлять открытой для Айзенманна перед каждым совещанием.

— А, черт, говорит себе Каско, резко мотнув головой.

— Айзенманн! Черт! Дьявол!

Что теперь поделаешь, теперь об этой двери можно забыть. Чтобы использовать последний шанс вовремя явиться на заседание, ему нужно бежать прямиком туда. Каско надеется, что задание выполнит Типтоп, но сомневается в этом. Чертов Типтоп.

У СИМПЕЛЯ ЧУТЬ РАНЬШЕ В ТОТ ЖЕ ДЕНЬ