Коко

Он сделал несколько шаркающих шагов, взметая башмаками искры и пепел, затем посмотрел через пространство выжженной земли на стариков, сейчас стоявших в центре того, что прежде было их деревней, – они смотрели прямо на него.

Пул слышал, крестьяне что-то кричат, но ему потребовалось некоторое время, чтобы разобрать слова. Кричали они: «Нумер десят!»

– Кто стрелял?

– Свои, – ответил Денглер, едва заметно улыбнувшись вонючему, дымному воздуху между ним и деревней.

– Лейтенант в порядке? – спросил Пул, тотчас подумав, какой же на самом деле он надеется получить ответ на свой вопрос.

Денглер пожал плечами.

– Ты нумер десят! – снова слышалось в хаосе писклявых криков жителей деревни.

Пул вдруг понял, что в какой-то момент он не сможет больше откладывать и войдет в это отверстие в скале. Он войдет в пещеру и увидит, что перед ним стоит ребенок и тянет к нему руку в темноте.

– А знаешь что? – монотонно проговорил Денглер. – Я ведь был прав.

– Насчет чего?

– Я был прав насчет Бога.

Спитальны уже поднялся на ноги – скинув рубаху, он стоял на солнце, тяжело дыша. Красные крупные волдыри покрывали его плечи, спину, а лицо представляло собой скопление больших пунцовых, болезненных на вид шишек. Весь он напоминал тарелку с ямсом[110]. Норм Питерс принялся наносить жирную белую мазь на его плечи.

Пул отвернулся от Барриджа и пошел по дымящейся земле к медику и Спитальны. Через секунду компанию Майклу составил Барридж – ему, как и Пулу, явно не хотелось заходить в пещеру.

Пул успел сделать лишь несколько шагов, как услышал стрекот приближающегося вертолета и посмотрел вверх – на черную точку в небе размером с мошку. «Это ошибка. Не надо. Лети назад», – проговорил он про себя.

4

– Ни черта не понимаю, – ворчал Питерс. – Не хочешь взглянуть? Это лишено всякого смысла, во всяком случае для меня.

– А Денглер вышел? – спросил Спитальны.

Пул кивнул:

– Что лишено смысла?

Едва он задал вопрос, как сам увидел, о чем речь. Узкое, с резкими чертами лицо Спитальны начало как бы проступать, обретая прежний вид по мере того, как спадали отеки. Стали видны глаза, и лоб больше не выпирал бугристыми гофрами, а почти плавно поднимался к «вдовьему клоку» через высыпания, похожие на назревающие прыщи.

– Это не осиные укусы, – заявил Питерс. – Пчелиный рой.

– Да пошел ты, «не осиные»! – возмутился Спитальны. – Вон, лейтенант до сих пор еще там. Лучше закутайтесь во что-нибудь и вытащите его.

– Даже если бы тебя ужалили осы, средство, которое я накладываю, не сняло бы отеки, а только облегчило боль. Сам же видишь, как они спадают.

– Иди нахер! – огрызнулся Спитальны, затем вытянул свои тощие руки и осмотрел их: опухоли уменьшились до размеров и формы пиявок.

– Тебе виднее, – сказал Пул.

Вертолет в небе вырос до размеров комнатной мухи.

– А я говорю, осы, – упорствовал Спитальны. – Черт, мужики, зуб даю, наш Чокнутый Босс валяется там в отключке. Не пришлось бы нам искать себе нового лейтенанта.

Он посмотрел на Пула с таким выражением, какое бывает у собаки, когда она дает вам понять, что тоже умеет думать.

– В этом тоже есть свой плюс, а? Не отдашь же под трибунал мертвеца.

Пул наблюдал, как у Спитальны прямо на глазах спадают воспаленные красные шишки, словно впитываясь в его немытую, грязно-бледную кожу.

– Есть единственный способ замять все, и вы знаете его не хуже меня. Свалим все на лейтенанта, и все дела. Только так и не иначе.

Теперь уже огромный, вертолет в небе над ними спускался в ослепительных лучах солнца – широкий круг травы под ним исходил волнами и рябью. За спаленной деревней, за канавой, зеленел луг, на котором паслись волы. Далеко слева, за пределами долины, лесистый склон холма, с которого спустился их взвод, казалось, вторил этим волнам и ряби.

Неожиданно он услышал голос Гарри Биверса, громкий и ликующий:

– Пул! Андерхилл! Двух человек ко мне! – увидев, что солдаты с удивлением уставились на него, он расплылся в ухмылке: – Джекпот!

Широкими шагами лейтенант направился к ним. Пул видел, что его прямо распирает от гордости. Чувствовалось, что его психическая, нервная энергия рвется наружу. Биверс сейчас очень напоминал человека, который не сознает, что причина его прекрасного настроения и самочувствия в том, что он попросту пьян. Пот струился по лицу лейтенанта, а глаза были подернуты влагой.

– Где мои двое?

Пул отдал приказ жестом Барриджу и Пумо, и те направились к пещере.

– Так, вынести все из пещеры и свалить прямо здесь, чтобы видели все. Бойцы, мы сегодня попадем в шестичасовые новости!

«Бойцы?» Никогда еще Биверс не был так похож на инопланетянина, который научился земным привычкам и словечкам из телепередач.

– Вы нумер десят! – крикнула им старуха.

– Номер десять в ваших программках, номер один в ваших сердцах, – почти пропел Биверс Пулу и развернулся приветствовать репортеров, которые бежали, пригнувшись, по траве.

5