«Коль дожить не успел…» Воспоминания о Владимире Высоцком

Тогда еще он не был маршалом и в начале войны сидел в тюрьме, как и несколько генералов, в частности Горбатов; говорят, с последним произошла такая история. Летом 1941 года Красная армия отступала и немцы были уже на подходе к Москве. Тогда Сталин освободил из тюрьмы нескольких генералов (командовать войсками было некому: кто к тому времени погиб, кто сидел в тюрьме после чистки армии в 1937–1938 годах), в числе которых оказались Рокоссовский и Горбатов. Последнего, когда Сталин его вызвал к себе и спросил, где он все это время был, Горбатов ответил, что сидел в тюрьме. На что якобы усатый вождь укоризненно бросил, мол, нашел время сидеть в тюрьме, когда воевать некому… Такая вот иезуитская шутка вождя…

Рокоссовский был тяжело ранен в боях под Москвой и лечился в одной из столичных клиник. В то время бригады артистов разнообразных жанров выступали перед ранеными в госпиталях. В одной из таких бригад была и Валентина Серова, выступавшая с чтением стихов разных поэтов, в том числе и Константина Симонова, с которым у нее уже был роман, но женаты они еще не были.

И вот после выступления в одном из госпиталей к ней подошла главврач и попросила почитать стихи одному раненому генералу, который лежал в отдельной палате и потому не мог слушать выступления артистов.

Серову привели к этому генералу. Он лежал на кровати, повернувшись лицом к стене. Серова собралась вроде уйти, подумав, что раненый просто спит. Но главврач попросила ее что-нибудь почитать. Серова прочла ставшие уже тогда известными строки «Жди меня…» и еще несколько стихов. Раненый лежал все так же, повернувшись лицом к стене…

Серова вышла из палаты. Главврач ее поблагодарила, на этом и расстались.

А назавтра эта главврач позвонила Серовой и очень попросила прийти и опять почитать стихи этому раненому генералу.

Серова, естественно, пришла. Когда она вошла в палату генерала, главврач представила ее. И… это была, как потом рассказывала сама Серова своей подруге, любовь с первого взгляда. Она стала почти ежедневно навещать раненого, и он быстро пошел на поправку.

Рокоссовский был женат, и у него росла маленькая дочка. Но, когда он сидел в тюрьме и началась война, его жена с дочерью эвакуировались из Москвы, и они растерялись, и уже больше года генерал не знал, что с ними и где они, и подумал было, что они погибли при эвакуации…

Короче говоря, генерал поправился и отправился на фронт и вскоре вызвал к себе Серову, так как его армия только готовилась к наступлению и на фронте было еще не так горячо.

Константин Симонов, бывший тогда военным корреспондентом, в один из редких приездов в Москву не застал дома жены. Он стал наводить справки и каким-то образом узнал, где его жена и с кем… И не нашел ничего лучшего, как пожаловаться Сталину, что вот, мол, один из его генералов «умыкнул» жену писателя. А надо сказать, что Сталин очень тепло относился к Серовой, так как ее бывший муж, погибший в авиакатастрофе, был любимым летчиком вождя, а в те времена «сталинские соколы» были привилегированным сообществом.

На необычную жалобу писателя Сталин вроде бы ответил в том духе, что мы (великий вождь любил называть себя то во множественном числе, то в третьем лице, о чем упоминается в стихах Твардовского), мол, товарищу Рокоссовскому можем только позавидовать…

Но в скором времени семья генерала нашлась – он получил от жены письмо и узнал, наконец, где они и что с ними. То ли потому, что он был очень порядочным человеком, то ли из-за любви к дочери, которую обожал, то ли потому, что был партийным, а это тоже в то время накладывало определенные рамки, но он однажды прислал Серовой письмо, где все объяснил про свою семью и написал, что они должны расстаться…

По словам матери Лены Ситко, именно из-за разрыва с любимым Серова и начала утешаться рюмашкой…

Но отношения с Симоновым наладились, и наконец они официально оформили брак.

А вскоре после войны группа советских деятелей культуры, в которую входили и Симонов с Серовой, побывала в Париже. Как рассказывала Валентина своей подруге, Сталин дал личное поручение Симонову уговорить Ивана Бунина вернуться в Россию. А Бунин этого действительно очень хотел, и, когда, по-моему, в 1940 году Арианда Эфрон, дочь Марины Цветаевой, возвращалась в Советский Союз, ее на вокзале провожал Бунин, который очень завидовал ее отъезду и сказал, что, если бы было можно, он бы пешком пошел на свою родину…

Так вот, может быть, Симонов знал об этой ностальгии Бунина или просто исполнял наказ вождя, но он подолгу беседовал с нобелевским лауреатом, уговаривая его вернуться в Россию…

В один из таких вечеров, что проходил в советском посольстве в Париже, Серова улучила минутку, отозвала Бунина в сторону и почти прошептала, чтобы он ни в коем случае не возвращался в Советский Союз: он там погибнет… И Бунин внял мудрому совету…

Вот такую историю рассказала нам мама Лены Ситко, бывшая ближайшей подругой Валентины Серовой.

Но вернусь к тому, на чем остановился, на знакомстве с Александром Галичем.