«Коль дожить не успел…» Воспоминания о Владимире Высоцком

Двумя классами старше в нашей же школе учился Анатолий Утевский, или Толян, как мы его звали. Толя был из тех, к кому в определенном возрасте всегда тянет как к старшим. Он принадлежал к московской золотой молодежи середины 50-х, бывшей для нас тогда недоступной и, казалось, загадочной. Естественно, мы пытались подражать представителю «молодого авангарда» хотя бы узкими брюками, прической «под Тарзана» и ботинками на толстой подошве. Ну а когда мы прочли в одной из центральных газет фельетон «Плесень», бичевавший некоторых приятелей Толяна за «порочный» образ жизни (вся «порочность» которых заключалась в том, что они танцевали буги-вуги и многие вечера проводили в «Коктейль-холле», что на улице Горького, называвшейся в молодежной среде Бродвеем), он в наших глазах вообще превратился в легендарную личность. Увы, то были годы, когда ширина брюк и модная прическа отождествлялись с чуждым нам мировоззрением, а придерживавшихся подобного «стиля жизни» называли презрительно «стилягами».

Компанию нашу возглавлял давнишний друг Толи Утевского Лёва Кочерян (сын знаменитого артиста-чтеца, прославившегося невероятным номером – чтением с эстрады гомеровской эпопеи – «Илиады» и «Одиссеи»). Ко времени, когда мы с Володей окончили вузы, Толя, закончивший юрфак МГУ, работал следователем на Петровке, 38 и ужасно гордился, что ему выдали табельное оружие (пистолет Макарова; помните строчку из песни о Большом каретном – «где твой черный пистолет» – это об этом самом пистолете).

Собирались мы чаще всего у Володи Акимова, который недавно пришел из армии. Он после школы поступал во ВГИК, но не поступил, пришлось отслужить в десантных частях. И только после этого он все-таки туда поступит и станет режиссером и сценаристом. Он жил один в большой комнате, метров 40, если не больше, и наша компания чувствовала себя в акимовских стенах как у себя дома. Так что Володина строчка «в наш тесный круг не каждый попадал» имела вполне невыдуманный адрес.

Душой компании как-то само собой стал Володя Высоцкий. Более веселого, остроумного балагура и рассказчика, скомороха, придумывающего вечно какие-то смешные истории, чтобы только нам всем было не скучно в наших посиделках, я в жизни не встречал. Откуда он брал и приносил нам все эти байки про Костика Капитанаки или про Марио дель Монако, уже не говоря о бесконечных анекдотах и каламбурах, никто никогда не мог понять. А чего стоил хотя бы его коронный этюд, когда он на улице разыгрывал «серьезного» сумасшедшего, разговаривавшего с фонарным столбом. Притом держал публику до тех пор, пока вокруг него (мы стояли чуть в стороне, как бы тоже зрители, чтоб не испортить роль) не собиралось человек 30–40 или пока какой-нибудь бдительный страж порядка не раздвигал толпу, чтобы выяснить, в чем тут дело. Тогда Володя говорил нам «ну ладно, ребята, пошли», и все собравшиеся, поняв, что их дурачили, взрывались хохотом.

А как он буквально фонтанировал на наших бесконечных посиделках того времени… Он очень любил играть словами, переиначивая всем знакомые фразы или цитаты… Например, известное словосочетание «с корабля на бал» он переиначил как «с корабля на баб», или припев самого крутого шлягера эстрады нашей молодости «Ландыши», где были такие слова: «Ландыши, ландыши, светлого мая привет», он перефразировал в «надо же, надо же, светлого мая привет». Или фразу одной из популярных в то время песен Клавдии Шульженко, где были такие слова: «Я это сделала рассудку вопреки», он пел: «Я это делала раз в сутки… вопреки…». Или же всем хорошо известные строчки из «Евгения Онегина»: «Онегин, я тогда моложе и лучше, кажется, была» он декламировал так: «Онегин, я тогда моложе и лучше качеством была»…

Помню, как на одной из встреч Нового года у нас раздавали анкеты со смешными вопросами, которые подразумевали и смешной ответ. И вот Володя на вопрос «Увлекались ли? Привлекались ли?» ответил так: «Увлекался, за что и привлекался…»

Или, к примеру, когда я разошелся со своей первой женой, и Володя к тому времени тоже развелся, мы сидели, бражничали, и вдруг он выдал: «мужья сидели разведeнные и пили спирт неразведенный»… Правда, мы тогда пили водку, но все равно это было, что называется, в масть!..

Конечно, это малая толика того, что запомнилось из многочисленных остроумных Володиных прибамбасов, которыми он веселил бесконечные посиделки нашей молодости. Ибо прошло с тех пор (страшно подумать!), считай, полвека…

Да, мы были молоды, беззаботны и несуетливы. Последнее, видимо, стало причиной того, что эта пора жизни особенно четко сохранилась в памяти. Нам, только что окончившим вузы, просто некуда было спешить – впереди была вся жизнь, – и дни, недели и месяцы, казалось, неторопливо сменялись, а не неслись, как безумные, забивая, затмевая и вытесняя друг друга. Впрочем, может быть, так видится сегодня, издалека, из XXI века…