Колдовской апрель

Суровая старая леди. Возможно, иметь с ней дело будет не так просто, как он надеялся. Но явно богатая. Только осознание собственного несусветного богатства может позволить ей так относиться к Дройтвичам. Он расспрашивал Лотти о миссис Фишер, но у нее было очень смутное представление о ее материальных обстоятельствах, она лишь сказала, что ее дом похож на мавзолей, в котором плавает золотая рыбка, но теперь он уверился в том, что обстоятельства весьма благоприятные. И пожалел, что вызвался сопровождать миссис Фишер: у него не было никакого желания присутствовать при том, как она будет делать выговор леди Каролине Дестер.

И снова он, конечно, не мог и вообразить, что подумала Скрэп. Что она почувствовала, когда увидела, что мистер Уилкинс обнаружил ее уголок в первое же утро – ведь выражение ее лица было поистине ангельским. Она сняла ноги с парапета, на который уселась миссис Фишер, и внимательно выслушала вступительную часть, в которой говорилось, что у миссис Фишер нет денег на то, чтобы бездумно и бесконтрольно швырять их на расходы по хозяйству – однако Скрэп прервала ее, вытащив из-под головы одну из подушечек.

– Подложите, – предложила Скрэп, протягивая ее миссис Фишер. – Вам будет удобнее сидеть.

Мистер Уилкинс подскочил и взял у нее подушечку.

– О, спасибо, – сказала миссис Фишер.

Прервавшись, миссис Фишер было трудно вернуться к мысли. Мистер Уилкинс очень тактично просунул подушечку между слегка приподнявшейся миссис Фишер и каменным парапетом, и она снова вынуждена была сказать «спасибо». Итак, ее прервали. Кроме того, леди Каролина не произносила ни звука в свое оправдание, а лишь взирала на нее с лицом внимательного ангела.

Мистер Уилкинс подумал, что это, должно быть, непросто – делать выговор представительнице рода Дестеров, которая к тому же так невинно выглядит и так выразительно молчит. Он обрадовался, заметив, что и миссис Фишер это почувствовала, потому что ее напор ослабел, и она завершила свою речь чуть ли не жалобно:

– Вам следовало сказать мне, что вы этим заниматься не будете.

– Но мне и в голову не могло прийти, что вы решите, будто я стану этим заниматься, – ответил восхитительно мелодичный голос.

– Я бы хотела знать, что вы можете предложить на оставшееся время нашего пребывания здесь, – потребовала миссис Фишер.

– Ничего, – ответила, улыбаясь, Скрэп.

– Ничего? Вы хотите сказать…

– Дамы, да будет ли мне дозволено, – вмешался мистер Уилкинс в учтивейшей из своих профессиональных манер, – высказать предложение…

Обе взглянули на него и, вспомнив, каким образом с ним познакомились, проявили снисхождение.

– Я бы порекомендовал вам не портить столь восхитительный отдых хозяйственными заботами.

– Вот именно! – заявила миссис Фишер. – Именно этого я и намеревалась избежать.

– Прекрасно вас понимаю. Наиболее разумно, – предложил мистер Уилкинс, – позволить кухарке – кстати, великолепной кухарке – рассчитывать, исходя из расходов на каждого человека per diem [25], – мистер Уилкинс знал довольно и на латыни. – На эту сумму она и должна обслуживать вас, и обслуживать хорошо. Высчитать ее довольно несложно. Например, взять за основу стоимость проживания в отеле средней руки, и разделить наполовину, а то и на четыре части.

– А что делать с той неделей, которая закончилась? – спросила миссис Фишер. – С этими чудовищными счетами за первую неделю? Как с ними быть?

– Пусть они будут моим подарком Сан-Сальваторе, – сказала Скрэп, которой не понравилась мысль о том, что Лотти придется взять из накоплений на черный день намного больше, чем она рассчитывала.

Наступила тишина. У миссис Фишер выбили почву из-под ног.

– Ну что ж, если вы готовы швыряться деньгами… – сказала она, не одобряя подобной расточительности и одновременно чувствуя огромное облегчение, а мистер Уилкинс снова восхитился драгоценными свойствами голубой крови. Эта готовность не беспокоиться о деньгах, эта легкость, с какой с ними расставались, – она его не только восхищала, наверное, больше всего остального, но еще и была весьма полезным качеством для людей его профессии. И относиться к ней следует со всей возможной теплотой. А миссис Фишер такого отношения не проявила. Она предложение приняла – из чего он сделал вывод, что при всем ее богатстве она была особой прижимистой – но скрепя сердце. Подарок есть подарок, не стоит заглядывать ему в зубы, и если леди Каролина находит удовольствие в том, чтобы подарить его жене и миссис Фишер их недельный рацион, их обязанность – принять это с благодарностью. Дары нельзя недооценивать.