Колдовство королевы

– Да-да, сейчас, – закивал Фельгор, зигзагами пробираясь к Бершаду. – Эшлин, как орлица, следила, чтобы я не стибрил у нее божий мох, так что мне удалось стащить только Багряную Башню. – Он присел на корточки и вытащил откуда-то три пузырька, полные ярко-красного мха. – Ты, главное, не наглотайся крови. – Он начал прикладывать мох к ранам Бершада. – Даже не знаю, зачем мне этот мох понадобился, его же тут никому не продашь, а хвалить себя за предусмотрительность я не стану, я же врать не люблю. Ворую просто потому, что не могу удержаться, как те пьянчуги, которые без стопки можжевеловой водки не могут встать с кровати. Для меня воровство как бухло для доходяги. Забористое, зараза!

Минут за двадцать Фельгор заткнул все раны Бершада комочками мха и перевязал лоскутами, оторванными от одежды убитых пиратов. По телу Бершада волнами расходился целительный жар, но раны затягивались медленно.

– Как добраться до Эшлин? – спросил Бершад.

– Тут вот какая закавыка: пол открывается правой латной перчаткой Симеона. Он приложил ее к выемке в стене, и Эшлин провалилась в подземелье.

– Хреново, – прохрипел Бершад, ощупывая рану на горле; она еще кровоточила, но уже зажила изнутри. – Ладно, пойдем искать Симеона.

– А у тебя хватит сил? Ты какой-то бледный.

– Со мной все в порядке.

– Да из тебя кровища хлещет!

– Со мной все в порядке, кому говорят!

Бершад вздохнул полной грудью, сосредоточился, но так и не ощутил никаких признаков жизни в подземелье. Его связи с драконихой что-то мешало. Он взглянул вверх и смутно почувствовал, что толпа у ворот разошлась и теперь пиратские патрули обходят все ярусы. Наверное, сообразили, что он не в лесу.

– И что же нам теперь делать? – спросил Фельгор.

До рассвета оставалось меньше часа. Необходимо было действовать быстро, и Бершаду кое-что пришло в голову.

– Для начала посадим тебя в лодку.

Бершад взял арбалет Гилла, закинул его за плечо, поморщился от боли – лямка впилась в одну из ран. Потом он схватил щит из драконьей кости и взвесил в руке копье. Оно оказалось куда лучше ножа.

– Держись на два шага позади, – сказал Бершад, направляясь к распахнутой двери. – Если я остановлюсь, замри, если я пойду, и ты шагай.

– А ты не хочешь надеть штаны?

– Не-а.

– А может, все-таки наденешь?

– Иди следом за мной, Фельгор.

50

Эшлин

Остров Призрачных Мотыльков, подземный ярус полигона

Извилистый туннель, прорубленный в скалистой породе, вел к серой металлической двери без замка, с круглой защелкой. Эшлин без промедления открыла ее и оказалась в круглой комнате, освещенной слабым мерцанием драконьих нитей, обработанных какими-то химикатами. Нити тянулись по стенам, как кровеносные сосуды в яйце. У двери стоял рабочий стол с разложенными инструментами и целительными рукавицами. В отличие от остального полигона вся обстановка пребывала в идеальном состоянии – ничего не проржавело и не заплесневело.

Впрочем, слово «идеальный» не подходило к десяти трупам, подвешенным стальными тросами к потолку.

К спине каждого было пристегнуто какое-то тяжелое механическое устройство с двумя закопченными стеклянными шарами за плечами. На первом трупе не было никаких ран, но темно-серая кожа цветом напоминала мокрицу.

Остальные трупы были изувечены: разбитые коленные суставы, раскрошенные зубы, свернутые шеи. Один был обрублен под самые ребра, из развороченной груди свисали металлические трубы и провода, а в позвоночник были вставлены десятки магнитов размером с желудь. Непонятно, что сделали с нижней половиной тела.

Один крюк на потолке пустовал.

– Десять воинов, – пробормотала Эшлин. – Гайя пришла сюда с одиннадцатью.

Чуть погодя она сообразила, что произошло. После того как Озирис покинул остров, сюда явился Касамир, забрал одного папирийского воина, оживил его труп грибом кордата и сделал своим телохранителем.

– Образец девять тысяч и девять, – вздохнула Эшлин, вспомнив, как называл Касамир великана-грибовика.

Она подошла к рассеченному напополам трупу и заглянула в грудную полость. Увидела нетронутое сердце и удивилась, что оно не сгнило за прошедшие тридцать лет. А потом заметила что-то непонятное.

Какая-то трубка тянулась от левого сердечного желудочка к позвоночнику.

Эшлин направилась к рабочему столу, надела целительные рукавицы и взяла скальпель. Потом, встав на цыпочки, дотянулась до сердца и осторожно отсоединила его от позвоночника. Орган был тяжелее и плотнее обычного сердца.

Она положила его на рабочий стол и вскрыла.

Внешний слой представлял собой ткань с кровеносными сосудами, характерную для организма человека, но под ним скрывалась проволочная сетка, повторяющая форму сердца, а под ней – сердечная мышца, но не розовая, а светло-серая и слишком гладкая на ощупь. Разрезав сетку и мышечную ткань, Эшлин обнаружила десятки магнитов размером с речную гальку, вживленных в серую плоть. Скальпель коснулся одного из магнитов, куда тут же перетек заряд с запястья Эшлин, и все сердце внезапно содрогнулось, пытаясь закачать кровь в пустой желудочек.