Колдовство королевы

– Спасибо за предложение. – На лице Гайи дрогнул мускул, на алебастровой груди шевельнулись металлические пластины. – Да, пожалуй. – Она поглядела на люк над головой. – Но если ты сможешь сорвать крышу с подземелья, то я снова увижу небо. И наверное, ко мне прилетят наги-душеброды. Я была бы рада.

Эшлин вспомнила чертежи полигона. Прочность конструкции основывалась на магнитных полях, а все магниты составляли единую систему.

– Это можно, – с улыбкой сказала она.

51

Кочан

Остров Призрачных Мотыльков, полигон

На заре из леса вышел Симеон, до пояса заляпанный грязью. Чешуйчатый нагрудник его доспеха поблескивал в лучах восходящего солнца. Кочан снова подумал о странном контрасте между черной душой Симеона и божественной красотой его доспехов.

Симеон раздраженно направился к воротам крепости, где Кочан болтал с Лексином и другими пиратами.

– Нашел кого-нибудь? – спросил Кочан, точно зная, что Бершада Безупречного в лесу не было.

– Эзра погиб. От него остались одни кровавые ошметки на багровых отвалах.

– Не может быть! Неужели его так далеко оттащили? – удивился Лексин, потому что отвалы шахтной породы находились в двух лигах от крепости.

Только Кочану было известно, что Бершад Безупречный той же ночью успел пробраться на полигон. Про себя безухий пират решил, что легендарный герой, убивший то ли шестьдесят семь, то ли шестьдесят восемь драконов, совершал такие невозможные подвиги каждый день да еще и срал золотом и самоцветными каменьями.

– Как у вас дела? – спросил Симеон.

– Все тихо, командир. Из леса никто не выходил. Караульные о беспорядках не докладывали. В лаборатории недавно сработали нажимные ловушки, и Хауэлл с Гиллом пошли проверить, в чем дело.

Симеон снял шлем. Кочан увидел выражение лица командира, и у него пересохло во рту.

– Недавно – это когда?

Кочан пожал плечами:

– Точно не знаю. Может, час назад.

– И с тех пор вы тут языками чешете?

– Хауэлл сказал, что сам разберется, – начал оправдываться Кочан. – Он взял с собой щит и копье, все как полагается.

– Ну вы и придурки, – проворчал Симеон. – Мне все приходится делать самому.

– Там какая-то лодка! – крикнул Лексин, указывая на запад, где оранжевый свет зари отражался от волн Великой Пустоты.

Кочан сощурил глаза. Действительно, примерно в лиге от берега виднелась лодка под алым парусом. Ветра не было, гребец в лодке споро орудовал веслами.

– Дай взглянуть, – велел Симеон, отпихнув Кочана в сторону.

Лексин вручил ему подзорную трубу. Симеон всмотрелся в даль.

– Что там, командир? – спросил Кочан.

– Трое. Один гребет что есть сил. А еще двое… у одного в спине торчат стрелы.

– Драконьер похитил королеву? – удивился Лексин. – Как ему это удалось?

– Вот так и удалось: пока меня не было, он прокрался мимо вас, мудаков, – прошипел Симеон.

Кочан не стал напоминать командиру о его неосмотрительной вылазке в лес – ведь если бы Симеон не ушел с полигона, то остановил бы Бершада Безупречного, – потому что понимал: за такие слова ему точно руки оторвут.

– За мной! – велел Симеон и бросился к винтовой лестнице, ведущей на пристань.

Он мчался вниз, перепрыгивая через три ступеньки разом. Кочан, Лексин и остальные едва за ним поспевали. Кочана всю жизнь преследовал страх умереть, свалившись с лестницы. Он и сам не знал почему. Из-за этого страха – и из-за ноющей лодыжки – Кочан добрался до пристани последним.

– Разбирайте! – Симеон указал на груду весел у скалы и помчался к ближайшей лодке, пришвартованной к покосившимся замшелым мосткам.

– Будет исполнено, командир, – откликнулся Лексин. – Мы всем скопом навалимся на весла и мигом нагоним бегле…

Оптимистическое заявление Лексина оборвал арбалетный болт, вонзившийся ему в горло. Пират осел на песок и забился в судорогах.

Кочан оказался ровнехонько на середине прибрежной полосы. Укрыться было негде. Он присел на корточки и сжался в комок, пытаясь определить, откуда стреляют.

Тем временем арбалетные болты настигли еще двух пиратов.

Кочан зажмурился, обезумев от страха и понимая, что следующий болт вонзится в него.

Но вместо болта в голову он услышал знакомый треск: механизм арбалета дал осечку. Благая Этернита, какой восхитительный скрежет! Потом раздалось резкое щелканье: стрелок раз за разом нажимал на спусковой крючок, отчего механизм заедало еще сильнее.

– Что, осечка? – глухо спросил Симеон из-под шлема. – Эти долбаные арбалеты всегда заедает, если выпускать болты слишком быстро. И выглядишь дурак дураком. – Он огляделся. – Ну, драконьер, вылезай-ка. Мне давно пора с тобой расправиться.

Тишина. Плеск мутной воды о прогнивший причал.

На мелководье что-то шевельнулось.

Бершад Безупречный, в чем мать родила, с ног до головы перемазанный илом, поднялся из укрытия и отбросил арбалет в сторону. Выхватил из воды копье из шипа наги-душеброда, вскинул на руку щит из драконьей кости.

– Ты нас всех очень ловко обжулил, хотя у Кровавой Жижи вел себя как последний придурок. – Симеон сплюнул. – Я и не думал, что ты такой хитрюга. Уважаю.

– Мне твое уважение без надобности.