Колдуны и министры

У Радуна был c собой меч с серебряной цепочкой. Радун вынул меч из ножен и продел руку в цепочку, и люди его сделали то же самое. У Радуна было шесть десятков людей, и у всех были копья, украшенные зелеными лентами и желтыми шипами, секиры с белыми рукоятями и маленькие кожаные щиты. По знаку Радуна несколько человек незаметно окружило его беловолосого спутника, и Радун, чтобы отвлечь его внимание, полюбопытствовал, что за суета была утром в деревне. Спутник ответил, что в деревне неурожай, и что крестьяне подали в управу доклад о ссуде, но им, как нынче водится, отказали, а предложили взамен продавать землю и переселятьcя в новые места.

– Теперь идут подавать доклад небу, в храм яшмового аравана, – это, кстати, почти по пути. Кто-то распустил слух, что сегодня яшмовый араван выдаст зерно.

Радун вспомнил, что по провинции опять бродит воскресший Арфарра и сказал:

– Вряд ли народ будет сыт, если вместо того, чтобы трудиться в поле, начнет подавать доклады побирушкам.

Покачался в седле и прибавил:

– Стыдно просвещенному чиновнику верить в воскресшего мертвеца. Я лично поверю в это не раньше, чем когда живой на вид человек покажет мне свидетельство о погребении, выданное по всей форме.

Радун был человек смирный и верный долгу, и всегда верил бумагам. Его спутник, однако, возразил:

– Я родом из Горного Варнарайна. У нас считается, что у человека пять возрастов: ребенок, юноша, взрослый, старик и мертвец, и я не вижу, чем пятый возраст хуже прочих.

Тут на собеседников пахнуло холодом – караван проезжал мимо старого храма. Полуразрушенная стена его заросла по самые брови павиликой и горным виноградом, а поверх свисали сучья вишен и тополей, и сквозь всю эту мокрую зелень на живых караванщиков глядели статуи сотрудников подземного царства, с лицами, черными вверху и зелеными внизу. Волосы у них были жесткие, как иглы дикообраза, а глаза горели, как масляные плошки. У старших служителей было по четыре руки, и в двух руках у них были серебряные крючья, которыми тащат грешников ад, а в других – дубины с медными шипами и плетки с волчьими мордами, о девяти хвостах и сорока когтях. В точно такое платье Радун и сам наряжался на новогодний праздник, но сейчас ему было как-то не до смеха.

Солнце забежало за тучу, налетел порыв ветра, листва заволновалась, и статуи со скрипом стали поворачиваться на своих деревянных шарнирах. Радун сразу представил, как за то, что под видом зерна он везет в столицу «волчью метелку», его тащат в ад серебряными крючьями, и ему стало совсем не по себе. Он взмолился: «Великий Бужва, что же мне делать! Если я донесу, ты осудишь меня за жалобы на начальство, а если не донесу, ты осудишь меня за торговлю наркотиками».

И вдруг в лесу раздался вой. Один из стражников побледнел и воскликнул:

– Клянусь божьим зобом, это выли не в лесу, а вон та морда, зеленая, вверху справа!

Радуну стало совсем не по себе. Весь ужас его положения относительно загробного мира живо представился ему. А его белокурый спутник, несмотря на свои заверения, видимо побледнел и внезапно вынул из-за пояса большой нож с костяной ручкой и лезвием в форме широкого акульего плавника. Тут один из служителей подземного царства вытянул крюк и схватил Радуна за плащ. Радун вскрикнул и полоснул по крюку мечом, – но как только он по нему ударил, крюк превратился в простую обрубленную ветку.

Спутник Радуна засмеялся и сказал:

– Осторожней, почтеннейший! Этак вы заденете моего дядюшку!

Радун взглянул в лицо незнакомцу, и ему показалось, что у него зеленая кожа, а от коня пахнет старым трупом. Нервы у Радуна не выдержали. Он схватил с седла веревочную петлю и метнул ее в незнакомца. Тот захрипел и повалился с коня, и в ту же минуту двое ярыжек навалились на него и разложили на земле.

– Эй, – закричал спутник, – что это значит?

– Сударь, – сказал Радун, кланяясь, – извините за беспокойство, но нельзя ли посмотреть на ваши документы?

Незнакомец лежал на спине и отчаянно брыкался.

– Что за недоверие? – возразил он обиженно.

– Я видел, – ответил Радун, – как вы вчера крались к мешкам. И если вы разбойник, мне придется забрать у вас ваш нож и повесить вас на этом вот ясене. А если вы лазутчик наместника, я почту за честь подарить вам один из этих мешков, но попрошу расписаться в его получении.

– Я не вор и не лазутчик, – сказал лазутчик, – и мне не надо твоего золота.

– Сударь, – усмехнулся Радун, – в наше время золота не надо только служителям подземного Бужвы, а всем живым без золота никак нельзя.

Тут один из чиновников, без церемонии, сунулся пленнику в нагрудный карман, вытащил оттуда бумагу, развернул…

– Чур меня! – завопил он, – это свидетельство о погребении!