Колесо судьбы. Дочь вождя

Друзей среди других рабов Кена тоже себе не завела.

Льефу иногда становилось зябко, когда он видел, как кто-то из дворовых мужчин толкает её или что-то ей говорит. Кена в такие мгновенья вжимала голову в плечи – будто пытаясь спрятаться, и уходила.

Льеф заступался за неё, если мог – но получалось не всегда. Слишком много шума вышло бы на дворе, если бы сын хозяина что ни день затевал драки с кем-то из рабов.

Сюда, в глухое поместье на дальней оконечности полуострова, не доходили слухи о том, что галльская ведьма околдовала его, но внимательный глаз увидел бы это и так.

А Льеф продолжал наблюдать. Он не мог оторвать от чужачки глаз – когда та работала, ела… Иногда Льеф наблюдал за Кеной, даже когда она спала. С тех пор, как он отдал ей свой плащ, Льеф так и не сходил ни разу на охоту, не набрал новых шкур, а только стоял каждый день в тени у стен пристройки для рабов и, приникнув к маленькому окошечку, наблюдал. Не будь он столь привычен к капризам погоды и переменам судьбы – давно бы слёг от холода, но Льеф только стучал одним меховым сапогом о другой и продолжал смотреть на чужачку.

Тоска и неутолённое желание становились всё сильней.

Теперь не было никаких сомнений – Льеф точно знал, чего желает. Для него уже не имело значения, рабыня Кена или нет.

И сейчас, чем больше мёда наливали ему в рог, чем больше мёда из рога переливалось к нему в живот, тем сильнее становилась уверенность Льефа в том, что он хочет сделать. Пока он не встал и не принялся проталкиваться к столу для рабов.

Остановившись у Кены за спиной, Льеф легонько коснулся её плеча.

Та дёрнулась и испуганно обернулась, но когда увидела Льефа – взгляд её мгновенно потеплел.

Льеф кивнул на дверь. Кена судорожно кивнула в ответ.

Льеф вышел первым и остановился на крепком морозце. Пару минут он стоял, растирая локти, чтобы те не заледенели, а затем Кена тоже вынырнула из дверей.

Льеф сгрёб её в охапку и принялся целовать. Кена только скользила ладонями по затянутой в тонкую рубашку спине северянина.

– Ты совсем холодный, Льеф, – прошептала она и попыталась вернуть воину плащ, но тот не принял его. Вместо этого поймал Кену за локоть и потащил прочь.

Они миновали главный дом. Увязая в сугробах, добрались до высокого стабура, на втором этаже которого хранились платья и гобелены – и который открывали, только если кто-то в доме играл свадьбу, чтобы оставить новобрачных на одну ночь вдвоём.

Льеф и Кена стали подниматься по лестнице, ведущей наверх. Девушка поскользнулась на заледеневшей ступени. Северянин подхватил её и дальше понёс на руках.

– Ключей же нет… – прошептала Кена, обнимая Льефа за шею, но тот не обратил внимания на её слова. Опустил на секунду Кену на дощатую площадку, ловко вскрыл ножом замок и, снова подхватив девушку на руки, занёс внутрь, как заносили в эту комнату невест.

Место, где они оказались, Кена видела в первый раз. Здесь повсюду стояли сундуки и висели дорогие одежды, а в маленькое окошко под потолком заглядывала луна. В комнате было холодно, но в ворохе тканей два тела стремительно согревались.

Льеф затворил дверь. Пинком ноги сдвинул два сундука, бросил сверху несколько гобеленов и, обернувшись к Кене, принялся стягивать с неё одежду – сначала плащ, потом рубаху. Замер, разглядывая худенькое тело, и, тут же опустившись на колени, принялся целовать.

– Льеф… – выдохнула Кена, вплетая пальцы в его волосы и невольно прижимая его голову сильнее.

Тело девушки подрагивало в руках северянина и это ещё сильнее возбуждало обоих.

Льеф толкнул её назад, заставляя опуститься на сундук, смять платья и гобелены обнажённой спиной. Северянин оказался теперь между широко расставленных ног Кены и пару секунд разглядывал девушку. Поднял взгляд и увидел, что Кена со страхом и ожиданием смотрит на него. Она вся дрожала в предвкушении того, о чём слышала, но чего не пробовала.

Льефа разрывали на части нестерпимое желание и тягучая нежность. Взгляд его удерживал Кену от накатившего страха и желания сбежать.

Льеф продолжал. Иногда он срывался, и движения его становились резкими, но через секунду он замедлялся, если видел в глазах Кены боль. Наконец он накрыл рот девушки поцелуем и шумно выдохнул.

Кена задохнулась от охватившего её незнакомого ощущения наполненности, от страха и желания, и странного чувства, словно она, всегда бывшая лишь частью чего-то, теперь слилась с другой своей половинкой в единое целое.

Льеф задвигался – яростно, не в силах утолить месяцами терзавшую его жажду одним глотком, и в то же время протяжно, наслаждаясь каждым мгновением соприкосновения их тел.

– Моя… – выдохнул он, покрывая поцелуями шею Кены, плечи, лицо. – Навсегда теперь моя. Не уйду к богам, если они не позволят взять тебя с собой.

Кена обнимала викинга за плечи и, полностью отдавшись на волю уносивших её волн наслаждения, просто сжимала спину Льефа и стонала. Она уткнулась лбом в крепкое мужское плечо и тихонько пискнула. Подалась навстречу северянину, прогнулась под ним и, полностью потерявшись, заметалась между пронзавшей её тело плотью и ласкавшей рукой.