Колесо Времени. Книга 13. Башни Полуночи

Он миновал коридор – в котором почему-то оказалось полно людей, – и от удивления Перрин замер на месте, и коридор будто накренился у него перед глазами.

Люди там были Айз Седай, и они сражались. Залитый светом коридор расчертили яркие огненные нити. Стало быть, те звуки ему не померещились. И, подумал Перрин… Ну да, ну да.

– Эгвейн? – позвал он.

Она стояла совсем рядом, прижавшись к стене и вглядываясь в другой конец коридора. Услышав свое имя, она развернулась, поднимая руки, и Перрин почувствовал, как его стискивают невидимые путы. Но сознание тут же отреагировало на опасность, оттолкнуло сдавливающий его воздух.

Не сумев схватить его, Эгвейн даже вздрогнула.

– Тебе нельзя здесь находиться, – шагнул к ней Перрин. – Это опасное место.

– Перрин?!

– Понятия не имею, как ты сюда попала, – продолжил он, – но немедленно уходи. Пожалуйста!

– Как ты остановил меня? – требовательно спросила Эгвейн. – Что ты здесь делаешь? Ты был вместе с Рандом? Говори, где он!

Вот это тон! Такой властный теперь… Эгвейн будто стала совершенно другим человеком, на десятилетия старше той девочки, которую знал Перрин. Он открыл было рот, собираясь ответить, но Эгвейн не дала ему и слова сказать:

– Нет времени на разговоры. Извини, Перрин. Скоро я вернусь за тобой.

Девушка подняла руку, и Перрин почувствовал, как все вокруг меняется. Из воздуха появились веревки и связали его.

Он усмехнулся, опустил глаза и представил, что путы ослабли. Веревки тут же соскользнули и упали на пол.

Эгвейн непонимающе уставилась на них:

– Но как?..

Кто-то выскочил из ближайшей комнаты: высокая женщина в блестящем белом платье, с лебединой шеей и волосами цвета воронова крыла. Она улыбнулась, подняла руки, и перед ней возник свет.

Перрину не надо было знать, что она задумала. Он волк, и только он хозяйничает в этих местах, а посему плетения здесь бесполезны. Перрин вообразил, что атака женщины не причинит ему никакого вреда; вернее сказать, он знал

, что так и будет.

Из пальцев женщины вырвался раскаленный белый луч. Перрин поднял руку, заслоняя и себя, и Эгвейн, и луч будто растворился в его ладони.

Эгвейн обернулась, и стена над женщиной в белом лопнула, и каменные осколки дождем посыпались на пол. Крупный обломок угодил ей в затылок, и она упала как подкошенная. О Свет! Вряд ли она пережила этот удар.

От Эгвейн пахнуло изумлением, и она накинулась на Перрина с вопросами:

– Погибельный огонь? Ты что, остановил погибельный огонь? На такое никто не способен!

– Это же просто плетение, – ответил Перрин, нащупывая сознание Прыгуна. Где же Губитель?

– Это не просто плетение, Перрин! Это…

– Прости, Эгвейн, – перебил он, – поговорим позже. Будь тут осторожна. Наверно, ты уже знаешь, как себя вести, но тем не менее. Здесь куда опаснее, чем кажется.

Эгвейн что-то залепетала, но Перрин уже развернулся и побежал прочь. Похоже, она выбилась в Айз Седай. Неплохо; Эгвейн это заслужила.

«Прыгун! – позвал он. – Ты где?»

Единственным ответом стало внезапное послание, пропитанное жуткой болью.

* * *

Гавин бился за свою жизнь с тремя ожившими тенями, сотканными из тьмы и стали.

Из него выжимали все силы. Ему с полдюжины раз пустили кровь, оставив раны на руках и ногах. «Яростью циклона» ему удавалось защищать жизненно важные органы, но едва-едва.

Балдахин постели Амерлин запятнали капли его крови. Если противники уже убили Эгвейн, то они устроили неплохое представление, делая вид, что угрожают ей.

Гавин слабел и уставал. Его сапоги оставляли кровавые следы на ковре. Боли он уже не чувствовал. Его защитные приемы становилась медлительней и пассивней. Через считаные секунды ему придет конец.

Он уже сорвал голос, но помощи не было. «Дурак! – говорил себе Гавин. – Надо было больше думать головой и реже нарываться на неприятности». Почему он не поднял по тревоге всю Башню?

Гавин оставался жив по единственной причине: осторожные противники хотели вконец измотать его. Правильно говорила сул’дам: покончив с ним, эти трое ураганом пройдут по всей Белой Башне, застав врасплох ничего не подозревающих Айз Седай. Эта ночь закончится трагедией пострашнее первого нападения шончан.

Трое убийц теснили его к балдахину.

«Нет!» – решил Гавин, когда один из них попытался провести прием «Река подтачивает берег», и сам устремился вперед, уклонился от двух клинков и взмахнул своим мечом. Как ни поразительно, на сей раз он попал в цель. В комнате прозвучал крик боли, на пол брызнула кровь, и одна из темных фигур упала ничком.

Двое остальных, забормотав какие-то проклятия, перестали притворяться уставшими и сдерживать себя, перейдя в полноценную атаку. В темной дымке засверкали клинки. Измотанный Гавин получил еще одну рану в плечо, и по руке под рукавом куртки заструилась кровь.

Тени. Как прикажете сражаться с тенями? Это невозможно!

«Не бывает света без тени…»

На ум ему пришла последняя отчаянная мысль. Он с криком отпрыгнул в сторону и сдернул с постели Эгвейн подушку, а потом, уклоняясь от вражеских клинков, ударил ею по лампе. Та погасла.

Комната погрузилась во тьму. Ни света, ни теней.

Паритет.