Коллапс. Гибель Советского Союза

Пока Горбачев был занят строительством «общего европейского дома», Ельцин и Бурбулис работали над созданием альянса Российской Федерации с другими республиками в пику Кремлю. 19 ноября российский лидер прибыл в Киев, чтобы подписать договор об обоюдном признании и сотрудничестве между РФ и Украинской ССР. Это был краеугольный камень стратегии, которую отстаивал Ельцин, — строить новый Союз «снизу», на базе «горизонтальных» экономических и политических связей между тремя славянскими республиками и Казахстаном. Горбачев знал о целях Ельцина, но не мешал ему.

Украинская республика все еще находилась под строгим контролем партийной номенклатуры, и призывы к обретению независимости исходили только из Западной Украины и некоторых членов Руха[562]. 18 ноября Ельцин выступил с речью в Украинском Верховном Совете. В ней он заявил украинцам, что после трехсот с лишним лет поглощения Украины Российской империей и «тоталитарного режима» Москвы Украина теперь вольна выбирать свой собственный путь. Этой речью Ельцин заявил себя союзником националистов из Руха. На следующий день он подписал с главой украинского Верховного Совета Леонидом Кравчуком заранее подготовленный текст договора и совместную декларацию. Перед собравшимися журналистами Ельцин обвинил Горбачева в концентрации в своих руках «абсолютной» власти. Россия, — провозгласил он, — не подпишет Союзный договор; это план, навязанный «тоталитарным» центром. Вместо этого нужно создать Содружество независимых государств, включающее РФ, Украину и другие республики[563]

.

По воспоминаниям Бурбулиса, во время поездки в Киев Ельцин находился под сильным впечатлением от брошюры Солженицына «Как нам обустроить Россию?» Солженицын считал русских, украинцев и белорусов единой нацией, разделенной геополитическими бедствиями и иностранными завоеваниями. Он обращался к украинцам: «Братья! Не надо этого жестокого раздела! — это помрачение коммунистических лет. Мы вместе перестрадали советское время, вместе попали в этот котлован — вместе и выберемся»[564]. Ельцин использовал схожую риторику. В то же время российский лидер не оставлял сомнений, что путь к такому объединению нужно мостить после тотального разрушения старого государства и полного признания украинского национального суверенитета.

Не все в окружении Ельцина были с этим согласны. Владимир Лукин, ведущий эксперт по международной политике в российском парламенте, утверждал, что «РСФСР, искусственно созданная большевиками федерация, никак не может быть отождествлена с Россией ни в историческом, ни в этническом плане». Советский Союз, напротив, «безусловно, являлся и является на сегодняшний день правопреемником Российской монархии и Российской республики (1917 г.), и семьдесят три года именно он представлял интересы России во внешней политике». Если политические элиты, контролирующие РСФСР, «возьмут курс на создание независимого государства, — предостерегал Лукин, — «нас ожидает длительная ползучая этно-гражданская война». Лукин был убежден, что вместо разрушения прежнего союзного государства российские власти должны помочь Горбачеву восстановить его. Поддержание украинского суверенитета для Лукина и его сторонников определенно было не в интересах России[565].

Ельцин, однако, был впечатлен другим аргументом Солженицына — что русские истощили свои силы, будучи человеческой глиной для «тоталитарной империи». Обращаясь к Верховному Совету Украины, Ельцин говорил, что Россия «не претендует на какую-то особую роль» и «не стремится стать центром какой-то новой империи». Он отказывался даже поднимать вопрос о «русских территориях» в пределах Украины. Отдельно остановился на вопросе Крыма. Он и его советники пришли к выводу, что нужно «предоставить право народам Крыма самим определять свое будущее путем референдума. Нам вмешиваться не следует». Будучи в Киеве, Ельцин подтвердил, что проблема Крыма является «внутренним делом народов Крыма и парламента Украины»[566]

.

Верховный Совет ратифицировал договор почти сразу, украинские националисты приветствовали точку зрения Ельцина. Спустя несколько месяцев Кравчук сообщил британскому послу в СССР Родрику Брейтвейту, что поддерживает идею Ельцина оставить под контролем Украины все местные налоги, капитальные активы и природные ресурсы. Тем не менее его продолжало беспокоить потенциальное неравноправие в российско-украинских отношениях, потому что Российская Федерация слишком велика. По этой причине, объяснял Кравчук, в интересах Украины скорее не альянс с Россией, а сохранение ослабленного Союза[567]. В этом и состоял парадокс: российское руководство в Москве подталкивало Украину к независимости и двухсторонним отношениям, к которым украинские власти на самом деле не очень-то стремились.