Коллапс. Гибель Советского Союза

Горбачев был вынужден прервать отпуск. 23 августа его самолет приземлился в аэропорту Внуково-2. По советской традиции встречать президента приехали члены Политбюро, Президентского совета и помощники. Едва он спустился по трапу, отдохнувший, с крымским загаром, на него набросились Рыжков, Лукьянов и Маслюков и потребовали срочной встречи с правительством. После того как Горбачев сел в лимузин и уехал, Рыжков, бледный от ненависти, заявил Петракову: «Ну, ты у меня войдешь в историю!» Лукьянов, стоявший тут же, добавил: «Если будете так вести дело, в сентябре Верховный Совет скинет правительство, в ноябре будут распущены Съезд народных депутатов и сам Верховный Совет. Назначат новые выборы и не позднее декабря скинут президента и вас!»^[414]

Для начала Горбачев пригласил к себе на следующее утро группу Петракова-Шаталина. Взволнованные экономисты даже не успели заехать домой переодеться и прибыли в тех летних рубашках, в которых работали на госдаче. Встреча длилась пять часов, и Горбачев всех очаровал. Он нашел время, чтобы прочесть проект программы, говорил с молодыми экономистами на равных, как с интеллектуалами, и задавал компетентные вопросы. Шаталин, который из-за болезни пропустил большую часть работы своей команды, тоже пришел на встречу и вспоминал, что «ребята чувствовали себя окрыленными». Горбачев сказал, что обсудит «500 дней» на Президентском совете и с Ельциным, как только тот вернется в Москву. Он позвал Шаталина и Петракова на совещание с правительством Рыжкова на следующий день. Во время заседания члены правительства один за другим пытались отговорить Горбачева от союза с Ельциным. В какой-то момент глава Госплана Юрий Маслюков потребовал: «Необходимо во что бы то ни стало убрать Ельцина… Любой ценой убрать, без этого не обойтись!» «Прекратите говорить ерунду», – оборвал его президент. Он снова прибегнул к своему методу «выпускания пара»^[415]

.

С Ельциным Горбачев увиделся 29 августа – их первая встреча один на один за три года. Между ними стояла стена взаимных обид и неприкрытой ненависти. Российский лидер начал беседу с претензий. Почему Горбачев так старался помешать его избранию на пост Председателя Верховного Совета РСФСР? У Горбачева был шанс для мужского разговора по душам, но он им не воспользовался. «Брось, Борис, – отмахнулся он. – А ты как меня честил в Америке публично, в книжках, в интервью», – напомнил он^[416]

. Политические разногласия между соперниками были еще глубже, чем личная неприязнь. Горбачев спросил, претендует ли Ельцин на его место. Тот ответил, что нет: «У меня хватит забот о России». На самом деле Ельцин хотел полностью ликвидировать Советский Союз как федеративное государство. Он был готов согласиться только с конфедерацией суверенных республик, таких как Россия, без стоящего над ними федерального центра. Конкретные требования Ельцина были не менее радикальны. Он требовал немедленной отставки правительства Рыжкова вместе с руководителями Минфина, Госбанка и Внешэкономбанка. В коллегии Минфина СССР должны заседать министры финансов всех республик. Российской Федерации необходимо иметь свой комитет госбезопасности и полицию, контроль над Москвой как столицей, собственную таможню, владеть континентальными шельфами, лесами, рыбными промыслами, управлять многочисленными объектами и «закрытыми городами» ВПК на своей территории. Российскому правительству полагалась доля советского золотого запаса, алмазов, нефти и других ресурсов. Предусматривалось создание Российской академии наук, телевидения и авиакомпании. В качестве «вишенки на торте» в списке требований Ельцин записал: «Кремль – собственность России»^[417]

. Вчерашний изгой, избранный минимальным большинством республиканского парламента, заговорил языком ультиматума.

Президент СССР терпеливо слушал и позднее сказал Петракову, что у него с Ельциным получился деловой разговор. Но готовность к диалогу только усугубляла растущее ощущение слабости его позиций. Черняев писал в своем дневнике: «Отовсюду телеграммы Горбачеву… Вопль по поводу беспомощности властей и президента… Среда для диктатуры готовая. Откуда придет? Горбачев сам не способен»^[418]. Умиротворение Ельцина, непоследовательное и непродуктивное, было следствием личностных качеств Горбачева, но также и его презрения к сопернику. Перед встречей Горбачев получил от Болдина информацию об истории болезни Ельцина, согласно которой тот, начиная с 1986 года, страдал психической «нестабильностью», влиявшей на его политическое поведение^[419]. Схожие «диагнозы» политическим диссидентам ставились при Андропове. Вполне вероятно, что эти утверждения повлияли на Горбачева. В его представлении только больной мог предъявлять такие требования.