Коллапс. Гибель Советского Союза

У программы «400 дней» нашлись поклонники в обновленном российском парламенте. Талантливый политик и член «Демократической России» Михаил Бочаров, боровшийся за пост премьер-министра РСФСР, решил повысить свои шансы, представив программу Явлинского и коллег как свою собственную. Он переименовал документ в «500 дней» и выступил с ней как с «программой реформ для России». Выборы он все равно проиграл, но Ельцин был достаточно впечатлен и предложил Бочарову стать главой Высшего экономического совета – создать мозговой центр экономических реформ. Узнав об этом, Явлинский встретился с Бочаровым и Ельциным и объяснил, что программа «500 дней» никак не может быть только «российской». Советская экономика была единым организмом, ее вены и артерии охватывали все республики, где располагались ее отрасли и отделения. Пациента можно было излечить только целиком, а не частично. Впечатленный аргументами Явлинского, Ельцин предложил ему пост заместителя премьер-министра в российском правительстве^[396].

Явлинский ответил согласием, но решил, что его программе нужны два спонсора – Ельцин и Горбачев. 21 июля он связался с Петраковым, который сразу оценил политический потенциал идеи и рассказал об этом Горбачеву. «Где этот парень?.. Зови его скорее», – отреагировал президент СССР^[397]. После беседы с Явлинским Горбачев согласился осуществлять его идею совместно с Ельциным. Наделенный полномочиями от президента СССР, Явлинский отправился на латвийский курорт Юрмалу, где отдыхал Ельцин. Первая реакция российского лидера была негативной – все в нем противилось союзу с Горбачевым. В своих речах по всей стране Ельцин выступал за «суверенную Россию» с собственной банковской системой, внешней политикой и торговлей. Также он призывал удерживать «российские налоги» из бюджета СССР. Союзному «центру», по замыслу Ельцина, должны были остаться только вопросы обороны, связи и энергетики^[398]

. Но в конце концов Ельцин решил, что тактический альянс с Горбачевым мог принести ему выгоду. Впервые кремлевский лидер был готов на равноправное партнерство с бунтарем, изгнанным из Политбюро. Горбачев сам это подтвердил личным телефонным звонком Ельцину. В итоге тот согласился объединить усилия для проведения реформ^[399].

Горбачев, как пишет его биограф Уильям Таубман, поддержал «500 дней» скорее от безвыходности, чем из холодного расчета^[400]. Советский лидер не знал, как ответить на декларацию о российском суверенитете, равно как и на литовский кризис. Предложение Явлинского стало для него неожиданной находкой. Горбачев надеялся, что экономическое соглашение, подписанное Ельциным и руководителями других республик, проложит путь к новому Союзному договору. Кроме того, уверенности Горбачеву добавила успешная сделка с Колем по вопросу объединения Германии. Глава СССР хотел и во внутренней политике добиться того же, чего добился во внешней. На заседании Президентского совета 20 июля Горбачев с восторгом рассказывал о встрече с «отцом» Евросоюза Жаком Делором. Если уж европейские государства после столетий националистического безумия и войн преуспели в интеграции, то у советских республик еще больше причин держаться вместе, несмотря на все сложности, рассуждал он^[401]

.

Петраков и Явлинский получили уникальную возможность реализовать свои идеи на практике. Они практически без всякой посторонней помощи подготовили директиву, которая поручала независимой группе экспертов разработать «концепцию Союзной программы перехода к рыночной экономике как основу Союзного договора». В команду они отобрали несколько экономистов-единомышленников, а руководителем записали Станислава Шаталина, единственного экономиста в Президентском совете. В месячный срок, 1 сентября, концепцию предполагалось представить Верховным Советам Советского Союза и РСФСР для обсуждения и утверждения^[402]. Экономисты ожидали, что Горбачев и Ельцин утвердят документ и запустят процесс. 27 июля Горбачев подписал проект директивы, не поменяв в нем ни единого слова, Ельцин поступил так же. Горбачев, однако, настоял, чтобы документ завизировал и Рыжков. Незадачливый премьер-министр узнал о директиве последним и почувствовал себя в западне. Горбачев одним росчерком пера отправил в мусорное ведро программу правительства, которая стоила Рыжкову столько пота и крови, и обратился к конкурирующей команде экономистов! Рыжков отказался визировать документ. Горбачев был раздосадован. Он и Раиса уже собрались улетать в Крым на летний отдых. Советский лидер покинул Москву 30 июля. Через два дня, после обсуждений с Абалкиным и другими заместителями, Рыжков сдался и поставил свою подпись. Он не хотел вновь становится «врагом реформ» в глазах страны и козлом отпущения в парламенте^[403].