Коллапс. Гибель Советского Союза

Единственным исторически подлинным элементом церемонии было напутственное «слово о России» патриарха Алексия II. Он благословил Ельцина от имени Русской православной церкви и других религиозных конфессий страны, включая католицизм, протестантизм, ислам и иудаизм. Обращаясь к президенту, Патриарх заявил, что «избранием народа и Божиим изволением» ему «вручается высшая политическая власть в России». Однако эта власть сопряжена с тяжелой ответственностью за страну, которая после десятилетий коммунистов «тяжко больна». Коммунисты, получив власть, отучили людей трудиться сердцем, умом и в конечном счете руками. Рассчитывая «сфабриковать новый человеческий материал» и «прекрасное общество», они наложили на общество обручи государственной власти, что привело к огромной трагедии. Наивно ожидать, продолжал Алексий, что с устранением каких-то носителей зла с политической арены в нашей стране «все наладится само собой». Патриарх Алексий призвал Ельцина «исходить… из антропологического реализма» при управлении государством. Он пояснил, что это значит и прощение всех россиян, включая политических оппонентов. Россиян «нельзя переделать… за ночь»^[765]

.

Горбачев тоже присутствовал на церемонии и в своем выступлении назвал появление в Кремле еще одного президента «логическим результатом» перестройки^[766]

. В действительности он чувствовал, что соперник его во всем обошел. «Какие амбиции и простодушная жажда скипетра», – жаловался Горбачев одному из помощников. Впрочем, может именно так и должен вести себя русский царь, размышлял он и признавал: «А я вот не умею»^[767]

. Горбачев предоставил Ельцину кабинет в Кремле, буквально через площадь от своего президентского офиса. Однако Ельцину не понравилась роль жильца в древнерусской крепости, где всем, в том числе и кремлевским полком охраны, продолжал командовать Горбачев. Российский президент использовал свой кремлевский кабинет только для церемоний, а работать предпочитал в российском парламенте примерно в двух километрах от Кремля.

Помощники Горбачева сходились во мнении, что иметь двух президентов в Кремле – крайне ненормальная ситуация. Анатолий Черняев видел в «воцарении» Ельцина системный сдвиг: «русский поток» захлестнул структуры коммунистического режима. Большинство россиян презирали образ правления Горбачева и его «социалистический выбор» – синоним провалившихся реформ и нарастающих экономических проблем. Политбюро и Секретариат стали ненужными – «они уже не властны даже над коммунистами». Горбачев мог придать своему проигрышу благообразный вид и убедить себя, что возросшая значимость Ельцина может помочь ему совладать с твердолобыми в правительстве и Верховном Совете. Однако если Ельцин подведет Горбачева, советский лидер полетит в пропасть, рассуждал Черняев. Шахназаров мыслил еще пессимистичнее: если Горбачев оступится и упадет, то антикоммунистический ураган сметет не только последние остатки тоталитаризма, но и структуры самого государства^[768]

.

Горбачев, больше всех проигравший от этого сдвига, продолжал делегировать управление страной и экономикой Павлову и его кабинету министров. Сам он занимался делами партии. Несмотря на крайнюю непопулярность КПСС, она оставалась единственной организованной силой во всем Советском Союзе. Иерархическая структура партии, в которой насчитывалось 15 миллионов членов, включала ячейки в каждом подразделении вооруженных сил и милиции, экономических министерствах, образовательных учреждениях и организациях культуры. В республиках и отдаленных регионах России местные партийные комитеты оставались тесно связанными с госбюрократией и экономическим управлением. Естественно, многие из них, отстраненные от власти волнами демократизации, испытывали к Горбачеву лишь презрение и ненависть. Эти чувства выразил доклад о политических итогах выборов Президента РСФСР, подготовленный по заказу 1-го секретаря Московского городского комитета КПСС Юрия Прокофьева. «Голосовали против М. С. Горбачева, центра и КПСС, за Б. Н. Ельцина, свободную, богатую и сытую Россию. Голосовали за сильного, волевого лидера… против безволия, неудач, лукавства и мошенничества, сумятицы в мыслях и непоследовательности поступков», – говорилось в документе. Прокофьев был одним из тех, кто склонялся к отстранению Горбачева от руководства партией. Однако главная проблема для партийной номенклатуры заключалась в том, что альтернативы Горбачеву не просматривалось. Наиболее заметным кандидатом на «сильного, волевого лидера» был Ельцин – антикоммунист и популист, обещавший народу прыжок к демократии и превращение России во «вторую Америку»^[769].