Коллапс. Гибель Советского Союза

Буш также позвонил премьер-министру Нидерландов Рууду Любберсу и попросил его заблокировать возможные призывы созвать чрезвычайную сессию НАТО в Брюсселе: «Я всерьез озабочен тем, что, не желая того, наша позиция в НАТО будет выглядеть как обязательство, как во время венгерского кризиса 1956 года, и, с другой стороны, станет сигналом нашего полного бессилия». В тот год СССР послал войска на подавление венгерского восстания, а США, несмотря на слова поддержки повстанцам, ничего не сделали, чтобы им помочь. Любберс обещал содействие^[990].

Из Оттавы Бушу позвонил премьер-министр Канады Брайан Малруни и напомнил о недавней встрече Большой семерки: «Нам могут сказать, что, прояви мы в Лондоне большую щедрость [к Горбачеву], этого бы не случилось». Малруни напрямую спросил Буша: «Как ты думаешь, его свергли оттого, что он был слишком к нам близок?» «Нет сомнений», – ответил Буш. После пресс-конференции он решил прервать отдых в Кеннебанкпорте и вернуться в Вашингтон, чтобы показать, что управляет ситуацией^[991].

ПРОСЧЕТ КРЮЧКОВА

Добиться признания легитимности ГКЧП мог только демонстрацией подавляющей силы. Таков урок всех переворотов во всем мире, в том числе переворотов в российской истории. Председателю КГБ Владимиру Крючкову к насилию было не привыкать. В 1956 году в Будапеште он видел, как советские танки сокрушили антикоммунистическую революцию. В 1979 году спецназовцы КГБ убили лидера Афганистана Амина, устранив препятствие для советской оккупации и марионеточного режима. В 1981-м Крючков советовал генералу Ярузельскому ввести в Польше военное положение. Тот последовал совету – в одну ночь все лидеры оппозиции и тысячи активистов были арестованы. Весь этот опыт прошлого, однако, научил Крючкова тому, что жестокое применение силы влечет за собой высокие политические и экономические расходы. Советская оккупация Афганистана и подавление польской оппозиции привели к западным санкциям^[992].

Крючков взвешивал плюсы и минусы дальнейших действий. Арест Ельцина и других руководителей России вызовет взрыв негодования на Западе, может, даже возвращение холодной войны. Советская экономика, финансы очень слабы и не выдержат санкций. Крючков также понимал, что Язов, Янаев и Лукьянов не готовы применять силу. Чтобы убедить их поддержать чрезвычайное положение, понадобилась хитрая тактика, вовлечение шаг за шагом в круг, связанный коллективной ответственностью. Когда министр обороны решил для демонстрации силы вывести на улицы Москвы сотни танков, Крючков не возражал. Он сфабриковал «агентурное донесение», в соответствии с которым вооруженная оппозиция якобы готовилась взять Москву под свой контроль. Глава КГБ рассчитывал на инстинкты советских людей, в моменты экономического кризиса и угрозы беспорядков они поддерживали появление сильной руки. Через два года Ельцин напишет, что хунта действовала «по законам уголовной банды», но при этом заметил: «Хитрый аппаратчик от разведки рассуждал здраво»^[993]

.

Рано утром 19 августа Крючков созвал Коллегию КГБ. Генерал Шебаршин записал его инструкции: «Задача – сохранить единую денежно-финансовую систему… К рынку, но не к дикому. Не допускать вмешательство извне. Может быть, удастся найти общий язык с российским руководством. Подписание [Союзного] договора не состоится. Сразу перейти из одного состояния в другое невозможно». Крючков позвонил лидерам союзных и автономных республик и сказал, чтобы они отменили поездку в Москву – церемонии подписания не будет^[994].

Позвонил он и Кравчуку. Украина – важнейшая из всех союзных республик. Председатель Верховного Совета УССР принял звонок у себя в кабинете, где уже находились первый секретарь компартии Украины Станислав Горенко и генерал Варенников. Генерал только что сообщил украинским руководителям, что «власть наконец в руках решительных и храбрых людей». Он потребовал от украинского парламента ввести военное положение в Киеве, Львове, Одессе и на Западной Украине, где «советская власть уже рухнула». Кравчук пребывал в шоке, был растерян и чувствовал себя беспомощным, но у него нашлись силы возразить Варенникову: в западных областях все спокойно, а военное положение может только спровоцировать волнения. Когда позвонил Крючков, Кравчук робко спросил у него, является ли введение чрезвычайного положения конституционным. Час спустя Варенников перезвонил Крючкову с информацией: «Кравчук и другие товарищи согласны с предложениями». Вечером Кравчук появился в эфире программы «Время». Его тщательно выверенное заявление можно было трактовать по-всякому: он выразил озабоченность состоянием демократии и конституции в стране, не указав при этом, кто им угрожает. Он также призвал украинцев продолжать спокойно работать, как того и требовала хунта. О состоянии здоровья Горбачева Кравчук не сказал ни слова, хотя видел его на ужине всего несколько дней назад^[995].