Коллапс. Гибель Советского Союза

Евгений Примаков, советник Горбачева, прорвался из Крыма в Москву и переговорил со своими друзьями и коллегами. Все они уже были убеждены: ГКЧП – заговор обреченных. Некоторые давали их власти не больше двух-трех дней. Высокопоставленные дипломаты в МИДе частным образом выходили на своих коллег в посольстве США, чтобы заверить в том, что служить хунте они не намерены. В показаниях проводившемуся после поражения путча следствию Примаков вспоминает, как, зайдя в кремлевский кабинет своего старого друга Янаева, посоветовал ему «незамедлительно встретиться с Язовым и выводить войска. Формальный глава ГКЧП был растерян, напуган и пытался спрятаться от реальности. Он стенал, что он “заложник” Крючкова и других заговорщиков, говорил, что ему “выкрутили руки”». Когда Примаков спросил о Горбачеве, Янаев повторил как на уроке: «Женя, поверь, все уладится. Михаил Сергеевич вернется, и мы будем работать вместе». В более поздних интервью Янаев утверждал, что у демократов были планы казнить его. Он, похоже, и сам поверил в это^[1039]

.

Бегство из рядов ГКЧП было делом времени. Первым «исчез» Павлов. Еще во время заседания Совета министров он принимал какие-то успокоительные, а затем снова свалился на несколько дней. Следующим был Янаев. На вечернем заседании ГКЧП 20 августа исполняющий обязанности президента СССР зачитал коллегам проект своего телевизионного обращения. Оно гласило, что слухи о предстоящем штурме Белого дома не имеют под собой никаких оснований. Присутствовавший на встрече Леонид Кравченко, Председатель госкомитета СССР по телевидению и радиовещанию, в своих показаниях говорил, что Пуго, Крючков, Шенин, Бакланов и Язов были застигнуты заявлением Янаева врасплох. Перебивая друг друга, они во весь голос убеждали Янаева, что это плохая идея. На что он прямо спросил их: «Неужели среди нас есть такие, кто реально хочет напасть на Белый дом?» Ответом было неловкое молчание. В конце концов, чувствуя себя зажатым в угол, Янаев подписал указ о введении в Москве комендантского часа, надеясь, что это поможет рассеять толпу у российского парламента. Было совершенно очевидно, что за возможное кровопролитие действующий президент ответственность нести не хочет. Бремя принятия решения окончательно легло на плечи Крючкова и Язова^[1040]

.

Перед толпой, собравшейся вокруг Белого дома и перед камерами CNN Ельцин и его соратники раз за разом повторяли, что стрелять в людей военные не будут^[1041]

. Некоторое количество ветеранов-афганцев вызвалось защищать Ельцина в Москве и Собчака в Ленинграде^[1042]

. Однако в документах Генштаба никаких свидетельств неповиновения или дезертирства в рядах военных нет. Офицеры на местах выполняли приказы вышестоящих командиров. Они действовали в соответствии с данной ими присягой на верность советской конституции и нарушать ее не собирались. Мало кто – среди них Варенников – был готов идти на любые меры ради «восстановления порядка». Слишком часто в последние годы политические лидеры делали военных козлами отпущения за применение силы против мирного населения. Советские офицеры хорошо помнили уроки Тбилиси, Баку и Вильнюса. Генерал Александр Лебедь принадлежал к этому большинству. Сначала он получил приказ командующего ВДВ Павла Грачева «организовать охрану и оборону» российского парламента. Лебедь встретился с Ельциным, который дал согласие на размещение танкового батальона. Ни тот, ни другой, впрочем, ясно не отдавали себе отчета в том, что, собственно, происходит. На следующий день Грачев отчитал Лебедя за «глупость» из-за размещения танков у Белого дома и приказал их отвести. Лебедь понял, что начальник использует его в какой-то игре. Демократически настроенные журналисты сообщали по западному радио, что Лебедь перешел на сторону Ельцина. Затем появился слух, будто Лебедь совершил самоубийство. Сам Язов поверил этой дезинформации и был удивлен, увидев того живым и здоровым у себя в кабинете 20 августа. Все это заставило Лебедя действовать крайне осторожно и удерживаться от каких бы то ни было действий в отсутствие ясно выраженного письменного приказа от командования^[1043].

Так же рассуждали и бойцы спецгруппы «Альфа». Это элитное подразделение под командованием офицера КГБ Виктора Карпухина было готово к штурму российского парламента. Как вспоминает один из ветеранов группы, в поддержку им были выделены спецназ ГРУ, вертолетчики и части ВДВ. Все понимали, что выполнить такую миссию без огромного числа жертв невозможно: «Никто не хотел брать на себя крови россиян». Когда это стало ясно всем, объясняет ветеран, «начались проблемы с приданными нам силами. Вертолетчики доложили, что не могут нанести удар ракетами по Белому дому, потому что могут по ошибке попасть в американское посольство. Каждый старался от себя отвести роль лидера в начале этой боевой операции. Ребята из ВДВ якобы не могли попасть на свои базы, так как у них не было бензина. Сотрудники ГРУ тоже старались от этой ситуации откреститься»^[1044].