Колодезная пыль(СИ)

"И правильно", - мысленно похвалил Валентин Юрьевич. Вредная девчонка вечно норовила залезть в гостиную, и если ей это удавалось, тут же начинала как попало лупить по белым и чёрным. На фортепианный концерт сбегался весь дом, Верочку, наградив аплодисментом, от инструмента отлучали, а дверь запирали на ключ. Обиженная таким обращением исполнительница садилась под дверью на пол и начинала ругаться. Никто не мог её понять - слова смачные, гортанные, но не русские. Ядвига Адамовна, заставши однажды Верочку за этим занятием, припомнила, что нечто подобное слышала во времена оккупации.

- Просто от рук отбились дети, - пожаловалась папе тётя Катя. - Валя тоже куда-то пропал, в коридоре бросил мусор и веник.

- Валентин, что я слышу? - весьма строго спросил папа. Он выбрался из-под ветвей и стал озираться, уперев руки в бока.

"Чёртова тётка!" - обозлился Валентин Юрьевич, выскочил из-за спинки кресла и кинулся прочь. В дверях обернувшись, соседку обозвал толстой предательницей, но не слишком громко. Пути к отступлению были отрезаны: на кухне мама, Катя на хвосте, куда бежать? Одно спасение - лес.

Лес в коммунальной квартире образовался два дня назад. Екатерине Антоновне подруга из института лесного хозяйства предложила купить по дешёвке ёлку или сосну на выбор. С ёлками и соснами под новый год было почему-то в городе туго, продавали обыкновенным гражданам преимущественно палки, но руководство института лесного хозяйства для сотрудников расстаралось, завезло ввиду дефицита с избытком. Катя хотела взять сосну, но выбрать никак не могла - одна другой краше. Тогда она решила сделать соседям приятное и - благо недорого, - загрузила в институтскую бортовую машину: для Ядвиги Адамовны, для Зинаиды Исааковны, для семейства Ключко, для токаря Петрова и жены его, да и для себя тоже - по сосенке. Хвойный бор вывалили во дворе, и тут выяснилось: Ядвига Адамовна ярый противник бездумной вырубки, Зинаида Исааковна не выносит сосновый дух и поэтому обзавелась облезлой ёлочкой, токарь Петров увёз жену на конференцию по партийной линии в Крым, а Юра уже давно купил новогоднее древо и держал его до времени в сарае - подальше от Валентина Юрьевича. Институтская машина уехала, вернуть лесное хозяйство институту не представлялось возможным. Катя сказала: "Ладно".

- Раз такое дело, - сказала тётя Катя, - будет у меня лес. Помоги, Юра.

Павлик с Юрием Александровичем затащили сосны в гостиную Зайцев. Павлику Катя приказала установить самую большую сосну в центре и украсить, а Юрия Александровича попросила остальные деревья расставить вдоль свободной стены. Никто ей не возразил, не рискнули волновать - Катенька с животом была, на седьмом месяце. Так появился в коммунальной квартире лес.

Спасаясь от толстой тёти Кати, Валентин Юрьевич ворвался в полутёмную гостиную Зайцев, огляделся - лампа настольная включена, под ней книжный разворот, блёстки дрожат на ёлке, в кресле клетчатая гора - кто-то бросил плед. У стены строем сосны, там тень. Сразу не заметят, а дальше будет видно, что делать. Только тихо, как индеец. С ловкостью водяного питона скользнул он под хвойные лапы. Не хуже последнего из могикан, так ему показалось. На деле нашумел и натрусил на пол иголок. Затаив дыхание, услышал, как в коридоре шаркает домашними мокасинами Катя. Клетчатая гора в кресле зашевелилась и сказала: "Тер-ртоддо тр-рагадамхабен!" Ничуть почти не испугавшись, Валентин зашипел:

- Тиш-ше с-сопливая!

Спели дверные петли.

- Сама посмотри, - сказала кому-то тётя Катя. - Я же не выходила отсюда, зубрила плюсквамперфект.

Валентину не было видно, кто вошёл в комнату следом за нею, мешала дверь, но это выяснилось тут же.

- Верунчик, - позвал мамин голос. - Я знаю, где ты.

"Не знает, - подумал Валентин Юрьевич. - Она всегда так. Только бы эта девчонка..."

Но события уже вышли из-под контроля. Екатерина Антоновна добралась до письменного стола и со стоном: "Ох, не могу!" - опустилась на стул, мама вдруг оказалась рядом с креслом и сдёрнула плед, а девчонка заорала: "Иххатамихнихтгезет!" - с хохотом выскочила из кресла и кинулась в лес.

- Ай! - вскрикнула Катя.

- Верунчик, нельзя так пугать маму, - хладнокровно сказала мама.

- Брысь отсюда! - грозно зашептал Валентин Юрьевич противной девчонке, но та лезла в лес напролом, как бешеная.

Тут мама включила свет.

- А, и ты здесь, - сказала она. - А я ведь просила подмести в коридоре ещё раз. Ну-ка, вылезай. Ведёшь себя, как маленький.

Стерпеть такое невозможно. Валентин Юрьевич покинул убежище, как и подобает индейскому воину, невозмутимо. Гордый и мрачный, проследовал в коридор и, вынашивая планы страшной мести, стал мести проклятым веником проклятый мусор. Злился недолго, потому что в коридоре пахло мандаринами и свежей хвоей, исходил жаром печной бок, и слышно было, как в гостиной пытаются прийти к соглашению чёрные и белые - мама, сбиваясь и путаясь, припоминала какую-то мелодию и подбирала аккомпанемент.

***