Колокол

Месье Лоран вздохнул и замер. Ему показалось, он слышал… нет, только бы показалось… Он не двигался с места, так и стоял между трюмо и кроватью, напротив окна. Ещё раз! И в третий, да, это точно ему. До Фабьена долетел пронзительный свист. Он сглотнул слюну. Понял: «Он нашёл меня…» Ноги его затряслись, разболелись старые колени; от волнения у него всегда болели колени, а иногда и бедро.

– Нашёл, – повторил Фабьен, но уже вслух, и от того, что он повторил это, от того, что сам же это услышал, затрясся уже весь, всем своим большим старческим телом.

Одышка сковала горло. Месье Лоран медленно подходил к окну. Ноги не хотели идти; он, не поднимая, волочил их по полу, сгребая за собой весь персидский ковёр. Подойдя к подоконнику, потянулся к шторе – она, беспросветная и высокая, закрывала весь вид. Дрожащими пальцами схватился за пыльную ткань портьеры и отодвинул её. Возле леса, напротив его дома, стоял человек в коричневой шляпе и длинном пальто. В таком же прикиде он был и тогда, когда Фабьен проиграл ему всё.

– Майрон, – прошептал месье Лоран. – Нашёл меня, чёртов ублюдок…

Человек достал из кармана что-то небольшое, круглое. Фабьен прищурился – часы, карманные с цепочкой, он держал их над собой; открыл и показал Фабьену. Затем подкинул часы вверх, достал пистолет и первым же выстрелом разнёс их вдребезги. Механизм разлетелся в воздухе, Майрон улыбнулся Фабьену и указал на него…

– Время пришло, – прошептал Фабьен, – время пришло.

После Майрон развернулся на одной пятке и пошёл в сторону леса.

Нет, он не шутил, думал Фабьен, ничуть не шутил. Эта дрянная привычка разорит его окончательно, а теперь и лишит жизни. Его старую черепушку разнесут так же, как эти часы. И никто не спасёт его.

«Может, бежать? Да, нужно бежать», – думал Фабьен, расхаживая из стороны в сторону.

Он вышел из комнаты и остолбенел – по лестнице, шатаясь, поднимался доктор. В его доме каждый творил что хотел.

– О, вы уже встали, месье Бёрк? – Фабьен преградил ему путь.

– Да, я…

– Как вы себя чувствуете, любезный?

– Голова болит.

– Конечно-конечно, – кивал месье Лоран, – конечно, болит, я так и думал. Знаете, месье Бёрк, в своём доме я не потерплю ничего запретного, вы слышите меня? Я не Ирен. Я всё знаю!

– Знаете?

– А вы думали, я вчера родился?

– Нет, сэр.

– Я не позволю, чтобы врач моего сына был, простите, наркоманом. Я знаю, что вы принимаете морфий! – Он точно не знал, но этот тон напоминал ему, кем он был – потомственным дворянином, уважаемым человеком, а не дряхлым стариком, боящимся, что его черепушку разнесут, как часы.

– Но я не… – пытался возразить доктор.

«Ага… почти раскололся», – подумал Фабьен.

– Фабьен, – раздался голос Ирен откуда-то снизу, – оставь доктора в покое.

Тьфу ты, стерва… Месье Лоран мучительно улыбнулся и отошёл с прохода. Доктор поднялся наверх и побрёл к своему кабинету.

«Я ещё до него доберусь, – думал Фабьен, спускаясь по лестнице. – Я выкину его из моего дома, выкину, – ворчал он, подходя к двери. – И почему Ирен его держит…» Поочередно открыв замки, крикнул в сторону конюшни:

– Эй, Юбер! Юбер, где ты, чёрт тебя дери?

– Да здесь я! – Тот появился из-за его спины. – Чего разорались-то?

– Да как ты… – Фабьен хотел сказать «да как ты смеешь так со мной говорить», но вспомнил, что Юбер был единственным в доме, кто хоть о чём-то с ним говорил.

– Да как ты, как ты… вошёл?! – наконец выпалил он.

– Через задний двор. – Юбер недоумённо пялился на него.

– Как? – Фабьен совершенно забыл про задний двор. – С него можно войти?

– Конечно, дверь-то открыта.

– Как открыта? Почему?

– Так замок вы сломали ещё в прошлом году. Вы тогда пришли пьяным, не могли войти и прострелили замок.

– Так замени его! – крикнул Фабьен писклявым хрипом.

– Хорошо, – конюх сплюнул на пол.

– Ты не в конюшне!

– Не в ней. Я тут это, – Юбер залез в звенящий карман, – часы во дворе нашёл. – Он вытащил всё, что осталось от часов, и протянул Фабьену. – Не ваше?

– Не моё! – рассвирепел Фабьен. – Зачем ты их сюда притащил? Смерти моей хочешь?

– Никак нет…

– А зачем приволок?

– Так думал, что ваши.

– А ты не думай!

– Как скажете. – Усмехнувшись, конюх положил шестерёнки обратно в карман.

– Кого ты видел? – спросил Фабьен, быстрым суетным взглядом бегая по пьяной физиономии Юбера.

– Никого не видел, – тот пожал плечами.

– Как никого?

– А кто-то был?

– Никого…

– Вы бы не пили, месье.

Фабьен замахнулся на конюха, тот не сдвинулся с места.

– Иди ты… в конюшню, Юбер, – прошипел сквозь зубы Фабьен Лоран, – это не дом прислуги!

Шаркая на кухню, он решил больше никогда не выходить из этого дома, решил заживо себя похоронить здесь, в этих стенах; прекрасное место… Откупорил бутылку. Вот бы помереть во сне… Фабьен запрокинул голову, и жгучая жидкость полилась по его гортани, затуманивая измученный ум. Теперь всё было как в тумане – и он, и стены, и сон, который забирал его в небытие.

– Кто здесь? – Месье Лоран очнулся на кухне.