Кольцо Фрейи

– Надеюсь, сыновья мои, вы найдете ее так или иначе, – заметил Горм. – Желательно живой, но если она мертва, хотелось бы и это знать наверняка.

При этих словах оба его сына переменились в лице: Кнут принял еще более опечаленный вид, а Харальд – более суровый и отчасти раздосадованный.

– А вот если мы совсем ее не найдем, это будет очень плохо, – продолжал конунг. – Если останется хотя бы вероятность того, что она попала на корабль и ее увезли… Это обещает нам в будущем еще немало неприятностей. Ведь ее пожилая родственница… в ее возрасте, и потеряв столько крови… если она выживет, это будет просто чудо, как ты сказал.

– Ах, конунг, неужели ты все еще хочешь взять эту старую женщину в жены кому-то из твоих молодых сыновей? – Епископ Хорит сокрушенно покачал головой. – Хоть ты и не знаешь христианской заповеди милосердия, но разумный человек не станет поступать с чужой матерью так, как он не хотел бы, чтобы поступали с его матерью…

Едва рассвело настолько, что можно было разглядеть дорогу, люди Горма снова отправились на поиски. Теперь с ними были две охотничьи собаки; их привели на то место, где лежала мертвая лошадь со сломанной ногой, а там дали понюхать какую-то тряпку из сундука Гунхильды. Дальше все было очень просто: собаки сразу взяли след, и, попетляв немного по роще, привели погоню… к Серой Свинье.

– Стой! – шедший впереди Харальд вдруг схватил собаку за ошейник и взмахнул другой рукой, призывая спутников остановиться.

Он увидел огромный священный камень, а на нем, на высоте в человеческий рост, две женские фигуры. Одна лежала, свернувшись в комок, а вторая сидела рядом, положив руку на голову лежащей. Но в тот самый миг, как он их увидел, сидящая женщина исчезла – так быстро, что он успел лишь отметить чье-то присутствие, но не разглядеть хоть что-нибудь. Осталось впечатление вспышки света – мягкого, отрадного, и почему-то мелькнули в сознание дивные видения: сияющее солнце, деревья с багряной листвой… Присев на корточки и держась за собачий ошейник, Харальд застыл, пытаясь прийти в себя. Будто заглянул в мир альвов через приоткрытую дверь в скале, которая тут же и закрылась.

– Да, это она! – радостно воскликнул рядом с ним повеселевший Кнут. – Понятно, почему мы в темноте ее не нашли! Кому же пришло бы в голову искать на Серой Свинье?

– Да как же она туда залезла? – заговорили хирдманы.

– Только живая ли она?

– Замерзла!

– Ее не зарезали? Вишь, лежит, будто жертвенная овца!

– Да кто же мог?

– Или сама что-то сделала с собой…

– Тише все! – Харальд опомнился и встал. – Сидеть! – прикрикнул он на собак. – Регнер, обойдите с той стороны на всякий случай. А мы пойдем и заберем ее.

Он кивнул брату, и вдвоем они направились к камню. А когда приблизились настолько, что уже не могли видеть его поверхность, оба слегка растерялись. Уважение к священному камню исключало мысль о том, что на него можно лазить, да и как это сделать? Поверхность была довольно гладкой, на боках камня виднелось лишь несколько неглубоких выемок.

– Как она туда забралась? – вполголоса удивился Кнут.

– Со страху. Ее наверняка подсадили. Подсади меня!

Более высокий ростом и худощавый младший брат оперся на согнутую спину старшего, подтянулся и взобрался-таки на Серую Свинью. Девушка по-прежнему лежала, отвернувшись и сжавшись в комок. Неслышно ступая, словно боясь ее потревожить, Харальд приблизился и обошел ее спереди. У него было странное чувство, будто, взобравшись на священный камень, он попал в иной мир и сейчас находится в стране богов и духов, вознесенной над обыденной жизнью, пусть это всего лишь каменный островок посреди суши, в длину и ширину по пять шагов. Поверхность камня не была плоской, как стол, с одной стороны имелся выступ, который считался головой «свиньи». А под этим выступом было углубление, куда ветер накидал за множество лет целую кучу палых листьев и сосновых игл. На этой лесной перине и лежала беглянка. Харальд сглотнул, вдруг ощутив себя Сигурдом, который на самой вершине мира нашел спящую валькирию и готовится ее разбудить. До того он видел в Гунхильде дочери Олава лишь представительницу враждебного рода, ведьму, красота и привлекательность которой делала ее лишь опаснее. Попытавшись сбежать, она вполне доказала, как мало можно полагаться на ее кажущуюся покорность и дружелюбие. Но здесь, на этом камне, она находилась под защитой богов. Снова вспомнилась вторая женская фигура, растаявшая от брошенного на нее взгляда, как тает тьма под лучом света. Кто это был? Фюльгья? Неведомый иномирный покровитель – дух предка, или даже божество? Знатный род беглянки позволял предполагать и такое: ведь предки всегда заботятся о потомках, а в предках Инглингов – сами божественные ваны.